Старик и ящер (СИ)

Только сказала – как Сабхати подхватил обоих, зверя и человека, и понес над землей – уже не так высоко, как каменную плиту. На такой скорости, прячась за могучей шеей от бьющих в лицо потоков воздуха, Эйза смогла открыть глаза и рассмотреть проносящуюся под ней землю. Пантера летела, едва касаясь ее лапами, иногда взмывая ввысь, к чему относилась на удивление сдержанно. Но вот ветка гигантской сосны ударила Эйзу по лицу, едва не выбив глаз, и она снова спряталась за шеей пантеры. Сабхати просил ее показывать дорогу, но теперь сам выбирал, куда лететь, и Эйза, изредка свешиваясь с пушистой спины, следила только, чтобы он не миновал Лаор.

Так минул день, а за ним другой. Эйза видела мост и проклятый лес, видела странной постройки дом богини со сваленными у входа телами: на большой скорости они смазались в одно черно-красное месиво. Увидев знакомую тихую речку и платановые заросли на ее берегах, Эйза хотела велеть Сабхати остановиться, но тот остановился сам – так резко, будто невидимая стена отделила его от пустыни. Возможно, так оно и было, потому что, опустив пантеру на землю, он сказал:

– Вот твоя пустыня, дитя: это владения брата моего Хинвали, и, если захочешь другой помощи, зови его.

С этими словами он дохнул ей в лицо обжигающим пламенем и развеялся, будто и не был здесь. Некоторое время Эйза всерьез раздумывала, пасть ли на колени, предавшись благодарности Творцу и безмерному изумлению оттого, что безжалостный царь засух был с ней любезен, или продолжить путь и найти ящера вместе со старухой-смертью. В конце концов, она решила подумать о любезности Сабхати позже. Сойдя со спины пантеры, Эйза вынула камень из лона и сказала чудовищу:

– Здесь есть вода и тень и все, что нужно для отдыха. Останься здесь и отдыхай сколько хочешь, я же пойду в пустыню и найду смерть.

Некоторое время кошка смотрела на нее ничего не выражающим взглядом, затем побрела к реке. Эйза успела заметить, как чудище остановилось на берегу, вглядываясь в воду, затем шагнуло в реку и исчезло, растворившись в собственном отражении, будто, наконец, отыскало зеркало по душе.

Эйза уходила в пустыню, держа в ладони Синюю звезду, но ни радости, ни облегчения не было в ее сердце. С того дня, как она была здесь в последний раз, прошло почти полторы луны, и казалось невероятным, чтобы старуха-смерть ждала так долго. С трудом переставляя ноги, словно бредя на собственную казнь, Эйза удалилась от оазиса и углубилась в пустыню, где лишь давним чутьем помнила дорогу да все время оглядывалась по сторонам.

Ветер поднимал с земли клубы пыли, дуя все сильнее, пока совсем не испортил видимость. Очевидно, Хинвали, хозяин здешних мест, не желал, чтобы Эйза нашла ящера. Ну, или же просто резвился, не имея о них никакой печали.

Когда пыль поднялась так густо, что Эйза хотела остановиться и переждать, она углядела в желто-серой круговерти знакомую тень. Идя сквозь вихри пыли, закрывая лицо руками, она искоса посматривала на ящера – не шевельнется ли. Но замершее, словно вросшее в землю очертание казалось неподвижным.

Наконец, пыль немного улеглась, и Эйза сумела отнять руки от лица и взглянуть на свою безрадостную находку.

Это был ее ящер, застывший в вечном предсмертии. Он стоял, опираясь на сгибы крыльев, вытянув длинную шею, словно выглядывая что-то вдали. Чешуя его поблекла, и свет в глазах померк. Казалось, на пороге смерти он почувствовал в себе силы встретить ее на ногах и поднялся, да так и умер, ожидая неизвестно чего. Старухи нигде не было.

Эйза подошла к ящеру и взглянула в пустые погасшие глаза.

– Я принесла Синюю звезду, – сказала она.

Голос ее утонул в царящей кругом тишине, лишь негромкие завывания ветра вторили ему.

– Я принесла Звезду, пускай смерть покажется! – крикнула Эйза. – Ты ведь ее хотела, неужели полмесяца отбили желание!

Пыль проглотила ее слова. Безжизненная пустошь вокруг не отозвалась. Словно разом утратив силы, Эйза опустилась на землю.

– Что же мне делать? – спросила она не то ящера, не то ветер. – Неужели мой путь был напрасен? Неужели ты не мог подождать лишний десяток дней?

– О, я мог, – раздалось над головой. От неожиданности Эйза икнула и поспешила отползти в сторону. – Я мог бы ждать тебя много лет, если бы знал, что ты вернешься.

Этот голос, ослабленный болезнью, заглушенный хрипами, все же был ей знаком. Это он некогда лился серебряным звоном, грохотал океанскими валами, выл ветром в узком ущелье, Эйза не могла не узнать его.

– Ты что же, жив? – хрипло спросила она.

Ящер, словно сбрасывая многолетнее оцепенение, потряс головой, выгнул шею и распахнул крылья.