Старик путешествует

Черепки и кирпичи в почве, пинии в итальянском небе, колючие вечнозелёные травы и кустарники, сырость от дождей, всё равно холодно, кроны пиний в небе, горделивая Италия, граждане одновременно похожи и на восточных торговцев кебабом, и на сделанных из тёплого белого теста. Некрасивые, как щепки, женщины и скорее изящные мужички. Древний Рим постоянно подрисовывают, дорисовывают.

Италия / Roma / Вилла Мусолини / 2019 год

Я даже не знаю, как это место называется. Где-то на юго-востоке, что ли, Рима. Ворота открыты, которые бег трусцой, бегают. Нигде имени Муссолини. Высокие пальмы, так что голову задирать на них — труд, а не удовольствие.

Два обелиска: один — ближе к выходу, и вокруг него пальмы

сконцентрированы, другой — на задворках виллы.

Вилла белоснежная.

— Это с этого балкона он?.. — начал Селезнёв.

— Все вожди выступали с балконов. Нет, не с этого.

К вилле ведут широкие ступени. Так что она гордо озирает прибывших. Вокруг не то фонтаны, не то водоёмы, не то лужицы.

Тропинка неизвестно куда ведёт. Вон у воды толстый и высоченный бамбук. Явно высажен, не сам же он прилетел.

Нигде ни имени, ни фамилии. Ни Бенито, ни Муссолини.

Сзади (ну у декораций же бывает фронт и задник) лежит, подставив солнцу голый коричневый живот, бомж. Вроде белой расы. Я хотел накинуться на него и прогнать. Признаюсь, мне так и хочется всё время навести мой порядок, изгнать некрасивого, послать мыться грязного. Я уже было пошёл к бомжу, но меня сманили чем-то «наши» Маурисио и Селезнёв.

Маурисио рассказывал горестную историю о том, как грузчики привезли мебель в его отсутствие и сгрузили её в одну квартиру, а нужно было в две, одна по коридору влево, другая — вправо. Я так и не понял, в чём душераздирающесть истории. Селезнёв, видимо, понял. Маурисио вроде «наш», белый, но он сам рассказал мне, точнее, предположил, что его предки — из мавров, отсюда и это имя Маурисио (мавр).

Уже утром, придя на завтрак в отеле «Наполеон», я заметил, как много в зале «расово неопределённых». Селезнёв удивлённо посмотрел на меня, а я ему предложил определить, чьи дети за соседним столом. Мать вроде латиноамериканка, отец — беспокойный китаец, — чьи дети? Дети действительно были такие неведомые зверушки.

«Родила царица в ночь
Не то сына, не то дочь,
Не мышонка, не лягушку,
А неведому зверушку».

Помните, у Пушкина?

Вилла Муссолини не послала мне никакого сигнала. О чём он думал, выходя в ванную чистить зубы, этот уже отяжелевший социалист, этот мужик лет шестидесяти? Говорят, в его родной деревне Предаппио есть посвящённый ему мемориальный комплекс. В 2018-м я собирался туда, да так и не собрался.

Вышло солнце, стало вверху между ёжиком торчащих небольших крон пальм. Воздух холодный, но небо лучезарное. Это мне знакомо, так было в Rome и сорок пять лет тому назад.

Мы посидели у египетского монумента у входа. Маурисио всё ныл о не туда переставленной мебели. Селезнёв по-прежнему хотел посетить музеи, чтобы посмотреть известные ему картины и скульптуры. У меня на пальце был перстень с Муссолини в каске. Я время от времени потирал его о рукав бушлата.

Я вспомнил о грязном бомже и хотел пойти его отогнать. Но мои спутники уже решили, куда поехать — к самой старой части акведука, снабжавшего водой Древний Рим, которого никогда не было. Там тоже есть виллы, только виллы мафиози, сказал мне Маурисио, мафиози от футбола…

Италия / Как я убежал от буржуазии

Они там собрались ради меня. Я их терпел, но они всё прибывали и прибывали. Лощёные, хорошо откормленные, в хорошей одежде, в прекрасных туфлях. И мужчины, и женщины. Они смотрели на меня не то с обожанием, не то как на русского медведя.

В конце концов их скопилось несколько сотен, и они встали в очередь фотографироваться со мной, как будто бы я фанерный Путин на дощечке.

До меня наконец дошло, когда я понял, что среди них нет ни одного контркультурщика, дошло, что это же собралась римская буржуазия.

И я захотел прочь. Я сказал Селезнёву: «Пошли отсюда нахер, Дима, это буржуазия. И они мне действуют на нервы!»

Мой издатель Тети предложил мне успокоиться, когда я ему сказал, что хочу уйти.

— Подожди, Эдуард, ещё не выступала хозяйка дома. Она должна произнести речь.

— Речь! — закричал я. — Ты меня не предупреждал, что тут будет твориться. Я пришёл, чтобы смотреть фильм «Пазолини и Лимонов» или «Лимонов и Пазолини», но ты привёл меня к махровым буржуям.

Ему что, Тети, — он и его жена Лаура бойко торговали моими книгами, которых целый кубометр стоял в коридоре у входа. Ввиду эрозии слизистой оболочки рта я мог есть только безвкусный сыр, а вина не мог пить вовсе.

— Пойдём, Димка! — Я стал проталкиваться в ту комнату, где была свалена верхняя одежда явившихся.

— Эдуард! Хозяйка потратила столько усилий! Пригласила гостей, приготовила угощение. — Лаура была и впрямь зла, это было видно по её лицу.