Старикам – вечно восходящее солнце

Александр Иванович нехотя согнал Непутёвого и заварил чай. Потом сел. Голос диктора радио и присутствие Непутёвого не могли наполнить всё то пространство, которое Александр Иванович называл словом «дом».

Тишина и пустота обуревали его.

Он не знал, как к этому относиться.

И вот в этот момент в глубине дома раздался резкий, глухой, словно от кашля захлёбывался человек, звук телефона. Александр Иванович безошибочно определил неостанавливающуюся трель междугороднего звонка. Вскочив со стула, он без палки, махая руками по воздуху, спешил в дом на больных, с трудом сгибающихся ногах. Вбежал, насколько это было возможно, по ступенькам, открыл дверь, через порог, к другой двери и даже не присев на низкое кресло рядом, сразу же крикнул в трубку:

– Алло?

– Алло! Пап? Это я!

– Миша! – обрадовался Александр Иванович и, чувствуя всю накопившуюся боль и радость от звонка сына, стал садиться в кресло.

– Как ты там, пап?

– Да помаленьку! Живу, землю топчу…

– Пап, у меня отпуск будет в серединке августа, а ты вроде на внучку посмотреть хотел…

– Приезжайте, погостите недельку, уважьте старика!

– Ну вот мы и приедем! Так что жди нас, но я тебе ещё позвоню!

– Буду ждать, обязательно буду ждать, очень ждать буду!

– Ну всё, до скорого!

– До скорого! – эхом повторил Александр Иванович.

В трубке раздались гудки.

Сердце Александра Ивановича гулко и быстро билось в груди. Болели ноги. Во рту пересохло. Жар со двора врывался в незакрытую дверь, в прохлады дома.

Дом оживал даже от обещания, или так казалось улыбающемуся и отдыхающему в кресле Александру Ивановичу.

Глава 5. Как закрылись ставни.

Рассвет ещё не наступил, но тьма уже отступила.

Александр Иванович, сидя на диване под виноградом, ждал утреннего солнца. Небо, чистое и голубое, обещало жуткую жару ближе к полудню. Непутёвый куда-то исчез, даже не допив молока в блюдечке у порога кухни.

Александр Иванович наслаждался предутренним холодом, гуканьем голубей, исчезающими звёздами и боязно мечтал о приезде сына. Он раз за разом прокручивал в памяти короткий телефонный разговор, находил в нём что-то новое, какие-то скрытые интонации, которые предавали сказанному новый смысл. Поэтому Александр Иванович огорчался, вспоминал ещё раз, радовался, и так повторялось несколько десятков раз, пока солнце не оказалось на небе так высоко, что стало слепить глаза.

Тогда старик поднялся, медленно дошаркал до кухни, пригнувшись в дверном проёме, прошёл внутрь. На стенке, завешенной тряпками и одеждой, он разыскал серую сетчатую сумку. Свернув её в трубочку, медленно передвигая ногами, опираясь на палку, Александр Иванович отправился на хлебозавод. Сам хлебозавод находился в противоположной от автовокзала стороне и к нему надо было пробираться маленькими узенькими улочками, где на посыпанной гравием дороге с трудом могли разъехаться две машины, если шли навстречу друг другу, где узенький тротуарчик жался к заборам. Именно так выглядела улица Ватутина, а потом и улица Космонавтов.

Александр Иванович, будучи уже на улице Космонавтов, остановился в тени раскидистой вишни и посмотрел на угол, где пересекались улицы Ватутина и Космонавтов. Как говорили люди его времени, «нутром почуял», что что-то происходит. Но ничего не происходило. Александр Иванович повернул голову в другую сторону, и только старческое спокойствие позволило ему не измениться в лице и не ахнуть. Ему навстречу шла девочка в лёгком коротком фиолетовом платьице. Лет 12-13, вполне себе милая и симпатичная. Смотрела под ноги. Немного размахивала тонкими загорелыми ручками. Проходя мимо Александра Ивановича, мельком подняла на него глаза. И продолжила свой путь спокойно, не торопясь и не оглядываясь.

Медленно идя к хлебозаводу, Александр Иванович что-то ещё бурчал себе под нос, но потом успокоился, перестал.

Хлебозавод оставалось единственным стабильно работающим предприятием в городе. Фирменный магазинчик уже успел подстроиться под новое время: теперь это уже не ларёк, где только хлеб купить можно, а полноценный магазин, где и минералка есть, и конфеты, и тортики, и алкогольная продукция.

Александр Иванович взял булку белого хлеба и бутылку минералки. Он вышел на улицу, сел на скамейку около магазина и открутил крышечку. Минералка зашипела, и из горлышка стали вылетать водяные брызги. Сделав пару глотков, Александр Иванович вспомнил минеральные источники Пятигорска.

Он тогда приехал в Пятигорск с Марьей Ивановной и они, как и все, купили «кружку с носиком» и отправились пить воду из установленных по центру огромного зала кранов. Гадость, как понял Александр Иванович позже, несусветная, но, видимо, на самом деле лечебная, иначе зачем такая толпа народа приходит сюда каждый день и пьёт то, что воняет тухлыми яйцами?

А вот сейчас, в жаркий день купить бутылочку минералочки – милое дело. И тухлыми яйцами она не воняет. Вот почему?

И Александр Иванович сделал ещё пару глотков. Даже запрокинув голову, он увидел, как по дороге пронеслась милицейская машина с включённой мигалкой.

– Вот допью и домой пойду! – сказал Александр Иванович.