Старики

– Знакомься, это Зверодер. Вот он – суровый малый.

Здоровенный морпех ковыряет пальцем в носу.

– Проверять не рекомендую, ептать.

Лента с пулеметными патронами крест-накрест перехватывает его грудь, поэтому выглядит он просто как здоровенный мексиканский бандит.

Я говорю:

– А это Стропила. Он не ходячая фотолавка. Он фотограф.

– Ты фотограф, да?

Мотаю головой.

– Я военный корреспондент.

Зверодер оскаливается, обнажая гнилые клыки.

– Много войны повидал?

– Хорош трындеть, урод. Мой откат – п...ц всему. У меня в два раза больше операций, чем у любого хряка в I корпусе. А сюда я просто заехал всякого добра поднабрать. Моя контора – в Фу-Бай.

– Правда? – Ковбой толкает меня кулаков в грудь. – Это наш район. Первый пятого. Рота «Дельта» – лучше всех, круче всех, злее всех. Мы сегодня утром сюда на попутках добрались. Заслужили чуток халявы, потому что наше отделение замочило боку Виктор-Чарли. Мы ведь душегубы и сердцееды. Ты там спроси только кабанов из первого взвода. Мы из людей сита делаем, брат, и свинцом их затыкаем.

Я ухмыляюсь.

– Сержант Герхайм мог бы гордиться, если б это услышал.

– Да, – отвечает Ковбой, кивая головой. – Да, согласен.

Смотрит куда-то в сторону.

– Терпеть этот Вьетнам не могу. У них тут даже лошадей нет. Охренеть можно – на весь Вьетнам ни одной лошади.

Ковбой разворачивается и знакомит нас с мужиками из своего отделения: Алиса, чернокожий, такой же здоровяк, как и Зверодер, Донлон – радист, младший капрал Статтен – главный в третьей огневой группе, Док Джей – флотский медик, С.А.М. Камень; и командир отделения «Кабаны» Бешеный Граф.

У Бешеного Графа на плече висит кольтовская автоматическая винтовка M-16, но в руках еще и духовое ружье «Ред райдер». Он тощий, будто из концлагеря сбежал, а все лицо его состоит из длинного острого носяры и пары запавших щек по сторонам. Глаза увеличены толстыми стеклами, и одна дужка дымчатых очков, какие выдают в морской пехоте, прикручена проволокой, которой могло бы быть и поменьше. Он говорит: «По коням», и хряки начинают собирать свои вещи, винтовки М-16, гранатометы М-79 и захваченные у врага АК-47, рюкзаки, бронежилеты и каски. Зверодер поднимает пулемет М-60 и упирает приклад в бедро, направив черный ствол вверх под углом в сорок пять градусов. Зверодер крякает. Бешеный Граф поворачивается к Ковбою и говорит:

– Надо б нам поторапливаться, братан. Мистер Недолет нам сердца повышибает, если опоздаем.

Ковбой собирает свой скарб. «Так точно, Граф. Но ты с Джокером сначала переговори. Мы на острове вместе были. Он про тебя такого распишет – знаменитым станешь».

Бешеный Граф глядит на меня. Лицо его не выражает ничего.

– Именно так. Меня Бешеный Граф зовут. Гуки[19] меня любят страшно, покуда я их не грохну. Потом уже не любят.

Я ухмыляюсь.

– Именно так.

Бешеный Граф ухмыляется, выставляет вверх большие пальцы, говорит: «Выдвигаемся, Ковбой» и выводит отделение из кинотеатра.

Ковбой толкает меня в плечо.

– Вот это, братан, мой бесстрашный командир. А я – командир первой огневой группы. Скоро командиром отделения стану. Жду вот только, когда Графа замочат. Или он просто спятит к гребаной матери. Сам-то Граф именно так главным стал. До него у нас главным старина Сток был. Просто суперхряк. Свихнулся напрочь. Ничего, совсем скоро и мой черед придет.

– Ну, Ковбой, ты там не расслабляйся. Не забывай, какой ты дурень. Ты же сам о себе позаботиться, и то не можешь. Помнишь, как легко я тебя завалил, когда сержант Герхайм заставил меня снайпера изображать? Я вот как думаю: Корпус должен твою маму сюда на самолете доставить, чтобы она с тобой вместе по джунглям шастала.

Ковбой делает несколько шагов к двери, оборачивается, машет рукой, улыбается.

Показываю ему средний палец.

Когда Ковбой уходит за своим отделением, мы с Стропилой смотрим мультики про розовую пантеру. Потом берем свои винтовки и отправляемся в лавку, которая по виду ничем не отличается от обычного склада. Покупаем там всякую недорогую хавку.

Стоим в очереди, чтобы расплатиться за хавку военными платежными чеками. Стропила мнется, придумывает, как бы получше сказать.

– Джокер, я хочу ... Куда-нибудь. Я на операцию хочу. Я в стране уже почти три месяца. Три месяца. А чем занимаюсь? Только рукопожатия щелкаю на наградных церемониях. Намба тен, хуже некуда. Мне надоело уже. Какая-нибудь школьница – и та бы справилась.

Он протягивает чеки миловидной кассирше-вьетнамке.

Когда мы выходим за дверь, юный вьетконговец-стажер насильно заставляет меня сдаться и разрешить ему почистить мне ботинки, а тем временем его старшая сестренка демонстрирует свою грудь Стропиле.

– Не гоношись, Строп, ради своей же пользы. Успеешь еще и на операцию.

– Ну, Джокер, помоги, а? Как я смогу географии учить, если мира не видел? Забери меня с собой в Фу-Бай. Договорились?

– Ага, а там тебя замочат на первой же операции, и я же буду виноват. Вернусь в Мир, а там твоя мамочка меня разыщет. Она же меня до усрачки отмудохает. Никак нет, Строп. А я ведь не сержант, я всего лишь капрал. И ответственности за твою тощую задницу не несу.