Старики и бледный Блупер

Данконговцы починяют дорогу. Мужчины стаскивают с холмов булыжники с помощью канатов, рычагов и грубой физической силы. Женщины колотят по этим булыжникам кувалдами, разбивая каждый на обломки. Дети с молотками разбивают обломки на куски помельче. Этот изнурительный процесс называется «производство гравия по-вьетнамски».

Строительство Стратегической тропы и поддержание движения по ней несмотря на крупнейшие в истории воздушные бомбардировки — невероятная, яйцеломная, величайшая победа надо всем и вся, в точности такое же чудо, как то, что совершили американские пионеры в другое время и в другом месте, там, где был только дикий фронтир, и когда одни лишь хряки отваживались туда ходить до тех пор, пока Дикий Запад не был укрощен до такой степени, что его смогли испоганить крысы, крючкотворы и классные дамы, которые приехали туда по железной дороге, и остались там, и распространились повсюду как эпидемия.

Командир Бе Дан поднимает руку.

«Стой». Командир громко отдает приказание, и чиенси строятся в колонну по два. Я встаю в строй рядом с Ха Нгоком.

«Тьен!» — говорит командир, и мы входим в деревью строем, в полный рост, ладные, нахальные — как рекруты на Перрис-Айленде, марширующие по плацу в день выпуска.

«Соотечественники! — гордо говорит командир Бе Дан работникам. — Мы — силы освобождения!»

Услышав приветственные возгласы работников на дороге, появляются часовые ополчения самообороны, за которыми следуют сельские старейшины.

По приказу командира отделение останавливается. Мы застываем по стойке смирно, не реагируя на жару, насекомых и жар асфальта под резиновыми сандалиями.

Командир Бе Дан принимает приветствия от сельских старейшин и вьетконговского офицера под большой звездой из бамбуковых палок над деревенскими воротами. Старейшины представляют собой огневую группу из почтенных древних старцев, которые кланяются и улыбаются. Вьетконговскому офицеру лет восемнадцать.

Командир Бе Дан кланяется каждому, отдает честь командиру местных чиенси, затем обменивается со всеми рукопожатиями, не пропуская никого.

Потом они какое-то время вежливо беседуют, беседа заканчивается тем, что местный командир гордо заявляет командиру Бе Дану: «Товарищ майор, мы заставили американцев есть суп вилкой!» Скорей всего, это прикол из какого-то анекдота, потому что все смеются.

Выполнив образцовый разворот на месте, командир Бе Дан отдает нам приказ разойтись.

* * *

Солнце уже невысоко висит над горизонтом, поэтому всем можно расслабиться. Сумерки — безопасное время, потому что дневные налеты авиации уже завершились, а для ночных еще рановато. Нас проводят по деревне до большого костра, где селянки приготовили торжественный ужин. Должно быть, дозорные на тропе предупредили о нашем приближении задолго до нашего прибытия.

Знакомая суета приготовлений и запахи еды, животных и поварских очагов напоминают нам о нашей деревне, и всех охватывает легкая тоска по дому. Но ненадолго, потому что встречают нас как родных.

Как всегда, я главная звезда. Попал-таки в шоу-бизнес! Все исполнены любопытства по поводу Чиенси Мая, бойца Фронта — американца. Некоторые заговаривают со мной по-французски. Другие спрашивают, не лиенсо ли я — «русский». Но большинству селян охота сказать мне все английские слова, что им известны, одни делают это из выпендрежа, другие проверяют правильность своего произношения.

Я тут знаменитее Джесси Джеймса. Маленькие детишки стайками следуют за мной по пятам. Детишки веселые и здоровые, вовсе не похожи на тех жалких, грязных маленьких дикарей в оккупированных районах. Вместо того чтобы вопить: «Дай мне одна сигарета! Дай мне одна сигарета!», они вежливо спрашивают: «Май о дай?» — «А где Вы живете?»

Все дети поголовно меня любят, но взрослые относятся по-разному. Одна из местных женщин испепеляет меня ненавидящим взглядом. Когда я прохожу мимо, эта женщина сдирает с себя сандалии и швыряет их в стену.

Паршивая собачонка вприпрыжку бежит мимо, тявкая на желтую бабочку.

Каждый из детишек желает потрогать меня за нос. Как только я присаживаюсь, они слетаются, чтобы потрогать меня за нос. Каждый раз, когда малыш трогает меня за нос, его разбирает истерический хохот, будто бы нос мой — самая что ни на есть смешная штука, и смешнее него никто из детишек ничего в жизни не видывал.

Кормят нас изысканно — ароматной печеной свининой с бататом, можно сделать специальный заказ — стейк из слона, жаркое из обезьяны, мясное ассорти из собачатины, все это приготовлено на костре, который топится кокосовой скорлупой.

Маленькие девчушки, такие застенчивые при чужаках, дарят нам цветы, а после хихикают и прячут лица под ладошками. Мужчины и женщины, которые работали на дороге, когда мы пришли, похлопывают нас по спине. Именно они — тот самый народ, о котором говорит Мао в Красной книжечке, которую Бо Кан Бо всегда читает нам в Хоабини, народ, который сродни океану, в котором партизаны Фронта плавают, а враги тонут. Нация Ви-Си.