Старина и новь Магриба

Дорога на Оран очень красива. Кругом поля и холмы, зелень и золото на фоне яркой синевы неба, виноградники, плантации цитрусовых, оливковые рощи, аккуратные белые и кремовые кубики домов расположенных вдали поселков, утопающих в садах. Проезжаем типичный колонистский поселок Буфарик, затем славящееся своим минеральным источником местечко Музайя, постепенно освобождающийся от тумана Эль-Аффрун, невысокий горный перевал близ Милланы — одного из центров цветущей и плодородной области Митиджа, город Аль-Аснам (бывший Орлеанвиль) — центр одноименной вилайи (провинции) и одновременно плодородной долины Шелифа, самой крупной реки западного Алжира. Местами дорога превращается в прямую, как стрела, аллею высоких эвкалиптов, а на горизонте то приближаются к шоссе, то отдаляются от него горы невысокого массива Уарсенис.

Оран, наиболее европейский из всех алжирских городов (® свое время испанцы владели им почти 300 лет), мы проехали не останавливаясь, так же как и расположенный в нескольких километрах за ним военный порт Мерс аль-Кебир (когда-то здесь была воен-но-морская база Франции, которая хотела надолго сохранить ее за собой и после независимости Алжира). Шоссе лепится по краю отвесной скалы, и иногда кажется, что невозможно разъехаться не только со встречным автомобилем, но даже с мотоциклистом или велосипедистом, которых здесь очень много. Когда мы наконец выезжаем на ровную дорогу, один из указателей показывает путь к морю на Айн ат-Тюрк. Само название этого пункта (Глаз турка) указывает на то, что здесь когда-то был турецкий военный пост, наблюдавший за близкой границей с Марокко. Но мы едем дальше, в курортное местечко Аль-Андалусат с роскошным пляжем и отелом. По преданию, здесь когда-то были вырезаны (только неизвестно кем и почему) бежавшие из Испании андалусские изгнанники.

Через несколько часов я оказываюсь снова в Оране, в одной из небольших аудиторий местного университета, где собралось человек сорок — пятьдесят, почти столько же, сколько было в Бумердесе. Это студенты и студентки, смуглые, черноволосые и черноглазые. Именно этот ярко выраженный арабский тип преобладает на западе Алжира. Местные жители — в основном потомки бедуинов, хлынувших в Магриб в XI в. и обосновавшихся именно здесь, на равнинах, вдали от непривычных им гор на востоке и в центре страны. Однако пс исторические ассоциации занимают меня в этой аудитории, на редкость доброжелательной и дружественно настроенной.

— Здесь студенты разных факультетов, — говорит мне организатор лекции, энергичный и стремительный Сид Ахмед Сахла, вице-президент культурной комиссии Оранского университета. — Преобладают медики, математики, социологи, юристы и филологи. Главное, все они живо интересуются проблемами, которые вы собираетесь затронуть.

Лекция-дискуссия шла примерно по той же схеме, что и в Бумердесе, с тем лишь отличием, что присутствующие были на пять — десять лет моложе, вопросы задавали еще более острые и отстаивали свое мнение еще более пламенно.

— Что вы можете сказать о теории некапиталистического развития? — спросил меня кудрявый паренек, судя по всему — самый начитанный и поднаторевший в спорах. Выслушав ответ, он продолжал наседать:

— А почему сам этот термин содержит отрицание? Не проще ли сказать, что это социалистическое развитие, которое в разных условиях может быть разным.

— Надо прежде всего выяснить, когда в этом развитии появляются элементы социализма, — отозвалась сидевшая рядом с пареньком девушка.

— А нельзя ли начать с анализа структуры власти, армии и правящей' партии? — спросил расположившийся отдельно от других длинноволосый юный бородач явно анархистского вида.

— Но как же это можно делать, пока не узнаешь, какие социальные силы определяют социалистический выбор в данной стране и каков состав рабочего класса в ней, — возразил ему кудрявый.