Старина и новь Магриба

Более широко познакомиться с работой институтов в структуре университетов мне удалось во время поездки в Оран. Дорога в этот город была достаточно знакома. Поэтому даже небольшие изменения бросались в глаза. Видно было, что все города, начиная со столицы, значительно увеличились за прошедшие годы и по площади, и по населению. В городе Алжире, где по утрам поют петухи, привезенные из деревни бывшими крестьянами, не вполне освоившими городской быт, почти никто теперь не знает, как куда пройти и как называется та или иная улица: сами недавно приехали и еще не успели узнать. При выезде из столичного района Бир-Хадем старый пастух в сером верблюжьем бурнусе безмятежно нас коз на фоне сугубо урбанистического пейзажа. Город выплеснулся за свои старые границы, охватил прежнее место выпаса, а пастух, судя по всему, не успел к этому привыкнуть.

Не буду повторять уже известное читателю описание дороги на запад Алжира. Она выглядела так же. Только вместо прежних лозунгов в честь Национальной хартии везде видны были новые, свидетельствовавшие о начале «кампании за чистоту». Посреди Аль-Аснама, например, висело предупреждение: «Чистота города — здоровье его жителей». Однако попадались и другие. В частности, в Релизане при въезде мы прочли: «Ислам — религия государства», а при выезде: «Закон — один и для всех». Недалеко от Милианы стало действовать при помощи СССР профтехучилище, подобное которому мы видели в Беджайе.

В Оране я познакомился с упоминавшимся в первой главе Мухаммедом Гентари. Он занимал тогда, в 1979 г., одновременно посты вице-председателя народного собрания города, проректора университета и преподавателя в Институте политических наук при университете. — Исполняя обязанности заместителя мэра по культурным вопросам, он взял на себя заботу познакомить меня с юродом и, естественно, повез в университет. Дорогой он рассказывал:

— В университетском городке могут разместиться семь тысяч студентов. Но у нас их двенадцать тысяч, а с подготовительным отделением пятнадцать тысяч человек. Рядом с корпусами институтов вы видите мечети. Они выстроены по требованию студентов. К сожалению, мы не можем строить новые корпуса, так как вся зона университета расположена на зыбком слое в полтора метра толщиной, под которым соляное озеро. Здесь раньше были военная казарма и школа французских летчиков.

Мы приехали к ректору университета Бахлуфу Талахиту.

— Рад вас видеть, — приветствовал он меня. — Я математик по специальности. Поэтому профессионального разговора у нас не получится. Но я, как ректор, могу сказать, что наш университет очень много получил от сотрудничества между Алжиром и СССР. У нас сейчас во всех восьми институтах работают тридцать советских преподавателей, из них пятнадцать медиков, остальные — специалисты по физике, математике, русскому языку и прочим предметам. Директор одного из наших институтов окончил аспирантуру в Харькове. Здесь трудятся и преподаватели из других социалистических стран. Особенно много из Румынии. Я считаю, что нам надо еще теснее сотрудничать, прежде всего в совместных исследованиях по точным наукам и в подготовке кадров через аспирантуру и докторантуру.

Ректор — пожилой, худощавый, седеющий, с усталыми глазами, но довольно прямой осанкой. В его манере говорить кратко и четко чувствуется представитель технических дисциплин, а в отчетливой дикции — опытный преподаватель.

— Я думаю, — продолжает он, — что надо наладить постоянное сотрудничество с каким-либо университетом в СССР, обмениваться студентами, аспирантами, результатами научных работ. Нам нужно наладить систематическое повышение квалификации молодых преподавателей, так как, начав работать, они могут уделять улучшению уровня своей подготовки не более месяца-двух. А этого недостаточно.

Я спрашиваю, как изучается история Алжира в университете.

— Этим занимаются в институте социальных наук, — отвечает Бахлуф Талахит. — Там есть департаменты (кафедры) истории, социологии, демографии, психологии. Всего в институте тысяча студентов, из них триста историков. А среди профессоров-историков у нас работают Яхья Буазиз, известный своей большой монографией об алжирской эмиграции во Франции, и Абд аль-Кадир Джеглул, опубликовавший ряд работ по средневековому Алжиру, по наследию Фанона и по истории Палестинского движения сопротивления.

Талахит называет и другие имена, но они мне ничего по говорят. С трудами же Буазиза и Джеглула я знаком.

Они заслуживают самого серьезного внимания, в том числе с методологической точки зрения. Недаром одну из статей Джеглула перепечатал журнал французских марксистов «Ля Пансэ».

Ранее в университете было много французской профессуры. Но сейчас французы составляют меньшинство даже среди преподавателей-иностранцев.

— Впрочем, — замечает с улыбкой Талахит, — француз французу рознь. У нас, например, уже много лет работает такой известный антиколониалист, как Жан Сюре-Каналь.