Старина Кох. Почему чахотка занимает наши умы, сердца и легкие

Спустя 10 лет после открытия лечебницы доктор В.Н. Золотницкий в «Путеводителе по кумысолечебным местам» (1910) описывает Андреевскую лечебницу так: «Медицинский персонал составляют два врача (врач-директор и его ассистент), студент-медик или медичка и две фельдшерицы. На них лежит наблюдение за больными, контроль над приготовлением кумыса, пищи и т. п., санитарный надзор за гигиеническим содержанием и дезинфекцией помещений и вещей санатории, за мытьем посуды, стиркой белья и мн. др. Каждый легочный больной должен иметь при поступлении или приобрести за особую плату в санатории карманную плевательницу и аккуратно ею пользоваться, иначе рискует лишиться места в санатории. Для врачебной службы имеется большой дом (в 10 комнат). Здесь приемные врачей, лярингоскопический (sic!) кабинет, лаборатория для микроскопических и химических исследований, аптека, перевязочная, две лазаретные комнаты и т. д.».

На кумысе Чехов продержался всего два месяца: несмотря на прогулки по живописным местам и рыбную ловлю, которой он увлекся поначалу, вскоре писатель окончательно заскучал и решил возвращаться. Состояние его действительно улучшилось, и, несмотря на сильно запущенный процесс, он прожил еще три года, поправляя здоровье в еще одном санаторном краю – крымской Ялте.

Андреевскому санаторию было присвоено имя А.П. Чехова, и проработал он аж до 2009 года. Домик, где жил Чехов во время лечения, сохранился и даже получил статус объекта культурного наследия.

Чахотка в «бальной зале». Быково и Кирицы

Это тот самый случай, когда изначально, при первых владельцах, здание туберкулезного санатория, в отличие от вышеописанных, ну совсем не предполагалось для больных чахоткой, но судьба решила иначе. Очень часто в первые годы после революции роскошные усадьбы именитых родов отдавали в пользование под школы, техникумы и прочие учебные заведения, а уже в 1930‐е годы или даже после войны там организовывали места пребывания для больных туберкулезом.

Можем поспорить с нашим читателем, что владельцы роскошных огромных усадеб и в дурном сне не могли себе представить, каким образом вместо званых обедов и балов будут использоваться их залы после революции. Уверены, что задолго до начала ХХ века о таком не задумывались вовсе: всё было стабильно, купцы, дворяне и прочие имущие люди были погружены в свои ежедневные заботы. А вот известных людей уже ближе к 1917 году такие мысли вполне могли посещать, но назначение их любимых домов… Логичнее в большом количестве анфиладных комнат просто расселить новый рабочий класс, а «буржуям и эксплуататорам» оставить хотя бы пару комнат – в знак былого уважения. Последние случаи носят скорее единичный характер и выходят за рамки правил: если уж советская власть решала отобрать жилплощадь, то делала это в полной мере – никаких «кусков» бывшим владельцам, оплотам царского режима, не оставляли (где должны были жить их большие семьи – дело десятое, разберемся-де позже). В общем, в рамках курса на развитие нового класса и борьбу с привилегиями и буржуазным наследством советскому человеку, даже начальствующему, жить в расписных дворцах с люстрами, лестницами и вазонами не полагалось: не до этого, да и лишнее всё это – мешает классовой борьбе, а расписные лилии по штукатурке отвлекают. Поэтому нередко решение принимало следующий характер: большие усадебные дома отдавались под различные санатории и больницы – профиль их мог быть самый разнообразный. Чахотка не стала исключением, даже в средней полосе имеется несколько примеров таких санаториев. А что, удобно! Дом большой, состояние в большинстве случаев очень неплохое, расположение на красивом месте, да и рядом почти всегда имеется парк или оранжереи, где больные могут проводить время. Что касается внутреннего убранства, видимо, в эпоху тяжелых первых лет советской власти на него нередко закрывали глаза – некогда было, да и средств это всё переделывать не было. Максимум побелкой на половину стены, куда рука дотянется, замажут этих нимф с домрами, да и всё. Хотя… Наверняка и части начальства чувство прекрасного не было чуждо – убранство могли и аккуратно оставить.

В этой главе мы вспоминаем две разные усадьбы – их проектировали разные люди, ими владели совершенно разные фамилии, они не похожи друг на друга и находятся в разных областях страны. Но они объединены важным признаком: последние годы вместо приемов там проходят либо проходили лечение и реабилитацию пациенты с различными формами туберкулеза. Да и посетить их тем, кто интересуется историей старины Коха, можно даже одним днем на своей машине – фактически они расположены по одному направлению.