Старинные помещики на службе и дома. Из семейной хроники Андрея Тимофеевича Болотова (1578–1762)

Два года спустя находим Филимона под Тамбовом в числе наспех собранного туда служилого люда; там появились передовые шайки Разина. Они двигались от Симбирска по двум направлениям, к Тамбову и к Нижнему Новгороду. Вокруг Шацка и Тамбова поднялись массы сельских людей над начальством опытных зачинщиков из армии самого атамана. Под самыми городами мятежники укреплялись в деревнях и слободках и отсюда подолгу боролись с царскими полками. В 1671 году Филимона «воровские люди убили под Тамбовом», как писал третий брат Панкрат. Последний, хотя по летам и поспел на службу, но на ту пору оказался в деревне, и только было начал хлопотать о получении поместий братьев, как тут же дома и умер. Какой-то злой рок преследовал даже женскую половину семьи Еремея; к нему и его потомству могло по справедливости перейти отцовсвое прозвище Горяйновых. Записки А. Т. Болотова весьма правдоподобно и согласно с эпохой рассказывают, как зимнею ночью разбойники напали на трухинскую усадьбу, мать-помещицу предали мучительной смерти, дом весь разорили; ушла одна только жившая с нею незамужняя дочь, босая, неодетая. Добежала она кое-как по морозу за три версты в Дворениново, но там тотчас заболела и умерла. Только замужняя дочь Анна Ладыженская дожила до удивительного возвращения отца из татарского плена.

О житье семьи Ерофея в дворениновской усадьбе за время польской войны осталось мало сведений. Под главенством вдовы Дарьицы семья, по-видимому, жила дружно. Вместе со всеми жила жена старшего сына Ивана, еще в год смерти отца поступившего на службу; о последнем знаем только, что он должен был участвовать в литовских походах; кроме того, он служил в жильцах и числился в жилецком списке почему-то много лет после своей смерти. Умер он рано, раньше 1660 года, потому что в этому году, при всей медленности делопроизводства, успели утвердить за его женой ее вдовье прожиточное именье⁴³. Смерть Ивана заставила Дарьицу решиться на общую разверстку мужниных поместий между своими домашними. Это было тем более необходимо, что невестку-вдову с ее девочкой следовало обеспечить прожитком, с которым она, еще молодая женщина, могла бы выйти замуж; Кирило, второй сын, давно ушел на службу; Борис с Гаврилой тоже подрастали. Из окончательного раздела видно, что все члены семьи, имевшие право на оклад, получили поровну; мать, два сына и внук получили по 60 четей с лишком, невестке Прасковье с девочкой на ее вдовью часть дали 61 четь – 41 на мать, 20 на дочь. У вдовы был уже высватан жених, Иван Вальцов, поручик нового солдатского строя. В старину сватовства велись просто и откровенно; попадались даже челобитные на государево имя, в которых от имени невесты свидетельствовалось, «что ее жених ждет и готов жениться, если государь пожалует, велит справить за нею ее прожиточное поместье».

Малопоместного Вальцова Дарьица приняла, кажется, в свою усадьбу как родного. Ее сыновья вели некоторые дела сообща с этим свояком, а чтобы лучше его обеспечить от имени его маленькой падчерицы, уступили ему и его прожиточные 20 четей. Ерофеевы действовали солидно и хозяйственно; заботились о родичах и домашних, но делали это с возможными для себя удобствами, любили сохранять жеребья своих земель под своей опекой.

Года три после этого события, в 1663 году, погиб Борис Ерофеев⁴⁴ близ Губарей⁴⁵ во время стычки воеводы Долгорукова с поляками; он не оставил ни жены, ни детей, и его оклад в отцовском Дворенинове перешел в старшему теперь брату Кириле.

Старуха Дарья первенствовала в усадьбе все время, пока подрастали дети и внуки, одного за другим снаряжала она в походы, правила домом и хозяйством за все годы войны, когда молодые помещики почти не бывали дома. Только около 1667 года они вернулись с походов и принялись за свои сельские дела, забирая в свои руки поместья погибших родичей, и тогда утомленная домоправительница собралась на покой. Она довольно настрадалась на своем веку, перехоронила много народу, навозилась с невестками и внуками, – настала ей пора подумать об отдыхе, а покой и тишину тогда давал только монастырь. Дарьица Болотова постриглась в том же 1667 году. Свои прожиточные 61 четей она было завещала⁴⁶ (поступилась, как тогда говорили) внуку Лариону. Но внук не успел или просто нашел неудобным завладеть чем-либо отдельно от дядей и потому не просил укрепить за собой бабкино поместье, и оно пошло в новый общий раздел.

Трудно сказать, усердно ли служили Болотовы или отбывали службу по неволе, храбры ли они были или нет; но список всех погибших в походах членов семьи довольно внушителен и представляет маленькую иллюстрацию тяжелой и смутной жизни русского общества в царствование «тишайшего» царя Алексея Михайловича. Грамотей и делец Кирило имел основание писать в одной из своих челобитен 1667 года⁴⁷, что их, Болотовых, побито, изувечено и в плен взято в разных службах до 12 человек, а из оставшихся он, Кирило, ранен под Конотопом⁴⁸.