Старины и сказки в записях О. Э. Озаровской

Взял буйну голову, пол ожил в подол и повез а Индийское царьсво. Индийское царьсво удивилосе: нихто к ним не проежживал, птица не пролетывала, зверь не прорыскивал, а он сам себе палицей помахивает, сам себе винуетсе, сам себе радуетсе. И собралось войско смотрять такого удалого молодца, хто такой заехал в наше осударьсво? Посмотрим того молодця! Собрался народ, сп ерва не верили. Он выкинул їм голову.

— Смотрите вашего караульщика!

(Сам заехал к їм в царьсво высматривать боhатыря, а всего девятой год.)

Тоhда народ усмотрели и повесили буйны головы.

— Хто есь сильнее меня? Дак побрат аемся!

Товда все боhатыри скрыцяли в голос:

— Нет у нас тебе поединшыка никого, как хочешь, так и поежжай, н екак сделать тебе никакого погона.

Погулял он, поскакал вон. Тут запечалился:

— Нет, не выискался мне поединшык.

Выехал на цисто поле широко раздолье. Говорит Конек-Горбунок:

— Есь Данило Белой, што прибил орду проклятую до шелеху и прижог.

Ехал он и заехал: вся земля прибита и трупы лежат, только ходит один, ишшет своего сына Михайла боhатыря. Подъехал Еруслан Лазаревич:

— Што жа ты ходишь по трупу, цего жа делаешь?

Дед старой отвечает:

— Што тебе мое надомно? Я тебя клюкой клюкну, у тебе башка с плец слетит.

Еруслан Лазаревич ласково ответил:

— Ах, старой человек, не шути много, а говори, што надо.

Товда старой человек взгленул.

— Да вы сильны, боhатыри русьские! Я їшшу голову сына.

— Ну, hде жа найти, куда она девана? Я пойду вашего победителя найду, состигу на дороге.

Отпустилса от деда и живо состиг Данила Белого, объехал его в три накона кругом. И тоhда Данило Белой сходит со своего коня поздороваться.

— Данило Белой, мы с тобой поздоровкались, дай-ко покрестоваемся.

Вот они сошли с коней, назвались крестовыма братьями. Еруслан Лазаревич стал звать ево в свое осударсьво:

— Сколько мы полюбуемся, поживи у меня.

Вот и заехали. И пожил он трої сутки, и товда у їх разговор пошел.

— Ах, у вас в осударсьви молодици коль не хороши, красны деушки не белы. Што за красота, што за баса? Вот и в Индийском царсьви Елена Прекрасная, это баса, это краса! Вот посмотри.

Еруслан Лазаревич переночевал темну ночку, распрашивает и отправляется он в Подсолнешной Град. Ето у Елены Прекрасной в осударсьви был. Близко, далеко-ле поехал Еруслан Лазаревич в Подсолнешной Град, переехал всех стражей, по царьсву гуляет, сам себе пометывает палицей, белой рукой подхватывает.

Елена Прекрасная пробудилась и удивилась. Товда послала верных слуг поклониться и спросить, што ему надомно, а воеваться мы не идем.

Верные слуги приходили и кланялись Еруслану Лазаревичу. Еруслан Лазаревич выслушах їхний поклон, їхни речи:

— Велела подъехать ко красну крыльцу.
Вязать добра коня ко серебряну кольцу.
Заходить в палаты белокаменные.
И тоhда сказать, што ему надомно. —

Высказали слуги верные, услыхал Еруслан Лазаревич їх реци и поехал ко красну крыльцу, вязал Конька-Горбунька к серебряну кольцу. Товда Елена Прекрасная стрецяла, приходила близко, кланялась низко:

— Как тебя по їмени зовут, как по отецесьву величают?

— Зовут меня Еруслан Лазаревич.

Товда Елена Прекрасная позвала в светлую светлицю и сели они за дубовы столы, стали переваров пить (по нашему чай), стали разговоры разговаривать.

— Ах ты, Еруслан Лазаревич, теперь я узнать хочу, чего тебе надомно?

— Ничего мне на надо, но многи люди знают тебя, говорят, што твоя красота, што твоя белота, так вот охвота тебя посмотрять.

— Не хош-ли ты у меня пожить, во слуги послужить?

— Нде-ле мне-ка место найти бы ужа…

Вот он ей посулился месяца на два, три или полhода, кольки могу прожить.

Прошли месяца два, и товда Елена Прекрасная говорит слуги:

— Ах ты, Еруслан Лазаревич! Обселимсе мы в моем осударсьве и будь ты мне муж, а я тебе обручняя жена.

Согласился Еруслан Лазаревич на ее речи ласкотные:

— Хорошо, Елена Прекрасная, баїшь. И ковда мы будем примать золоты венци закону божьему?

И вот они стали дума думать и здумали через трої сутки свадьбу сыграть и к венцу поспеть и живым пирком да и свадебкой. Вот они повенцялись и жизнь свою покончяли (?) и жили они время полhода.

В одною ночь стал любоваться и похваливать:

— И сколь хороша! И колько тебя народ знал!

Елена Прекрасная говорит:

— Што жа моя красота, што жа моя белота? Есь в Граде Марфа Прекрасная! Вот красота! Вот белота! Нихто к ней не ежживал, нихто не выгледывал, нихто не протекивал, и есь у ей мос через огненну реку и змей девятиглавый стерегет ее.

Вот они ночьку переспали. Еруслан Лазаревич и говорит:

— Пеки мне-ка подорожники.

— Куда ты поедишь?

— Есь красота, есь белота, што и краша тебя, — охвота посмотрять.

Плакала Елена горькима слезами.

— А я куда останусь? Ты засеял у меня в утробы отрока, и как уедешь, можит быть не вернессе.

Не поверил Еруслан Лазаревич ее горьким слезам, таки стал срежатьсе.

И провожала в горючих слезах, и говорит он:

— Если ты после ефто время принесешь сына или дочь…

Снял свой знаменистой крест.