Старомодная девушка

– Смейтесь-смейтесь, но я и впрямь забыл про свой день рождения. Давайте скорее разрежем подарок Полли и съедим его, – потребовал Том.

– Надеюсь, изюм не опустился, – сказала Полли, разрезая торт.

– Ну, поскольку я успел съесть весь изюм сверху, теперь мне не достанется ни в середине, ни на дне, – Том припомнил проповедь Полли, пока она отделяла ножом кусок за куском и раскладывала по красивым фарфоровым тарелочкам, доставшимся от бабушки.

Девушка протянула виновнику торжества тарелку, на которую, кроме торта, торжественно положила букетик цветов. Том принял ее и сразу взглянул на срез.

– Ровно. Все равномерно, – с облегчением выдохнул он, потому что под белой глазурью в бисквитном корже повсюду виднелись изюминки, они вселяли веру, что изюм в жизни Тома еще не кончился.

– Рад, что я тоже участвовал в его приготовлении, – Том вскочил и воткнул Полли в волосы розу из букетика на своей тарелке.

Нельзя сказать, чтобы он сделал это изящно. Роза повисла вниз головой, а шип оцарапал девушке кожу. Фанни рассмеялась над неуклюжим братом и протянула было руку, чтобы поправить цветок, но Полли ей не позволила.

Чай прошел очень весело, а затем компания уютно расположилась в гостиной. В этот момент Тому доставили два письма. Глянув на один из конвертов, он стремительно вскочил на ноги и удалился в свою «берлогу».

Минуло полчаса. Том так и не возвратился. Мод изнывала от любопытства. Старшие девочки забеспокоились. Фан узнала почерк на одном конверте, а Полли – на другом, и теперь они гадали об их содержимом. Еще через полчаса мистер Шоу ушел к себе. Миссис Шоу в сопровождении Мод поднялась к себе в комнату.

– Полли! – вдруг позвал ее Том.

Она вскочила с кресла, как от удара грома.

– Беги скорее, – поторопила ее Фан. – Надо же выяснить, что там такое.

– Может, лучше тебе? – колебалась Полли, готовая броситься на его зов.

– Он зовет не меня, – возразила подруга. – К тому же если это письмо от Сидни, я не смогу произнести ни слова, – и она решительно подтолкнула Полли к двери.

Том сидел в своей излюбленной позе – верхом на стуле, подбородок подперт руками. С виду, может, не слишком изящно и элегантно, но он утверждал, что именно так ему лучше думается.

– Ты звал меня, Том? – спросила Полли, войдя к нему.

– Да. Не волнуйся, пожалуйста, – успокоил он ее. – Просто хочу показать тебе подарок и посоветоваться, могу ли его принять.

– У тебя такой вид, словно тебя отправили в нокдаун, – ужаснулась Полли, когда свет упал ему на лицо.

– Что-то вроде, – коротко хохотнул он. – Распластали по полу. Все же я поднялся и теперь твердо стою на ногах.

Он схватил со стола письмо, сунул ей в руки и заметался по «берлоге», натыкаясь на мебель, словно и впрямь медведь в клетке.

Письмо было коротким, но весьма впечатлило Полли. Глаза ее вспыхнули. Лицо побледнело от гнева, и, скомкав злосчастный листок, она швырнула его на пол.

– Я думаю, что она жестокая, бессердечная и неблагодарная девушка! Вот так!

– Проклятье! – Том хлопнул себя по лбу. – Я не это хотел тебе показать. Да впрочем, не важно, все равно завтра об этом узнает весь город, – пробормотал он, смущенный оплошностью. – Предупреди моих дорогих сестер, чтобы они не изводили меня расспросами.

– Понимаю, почему ты так расстроен, – сказала Полли, принимая из его рук второе послание. – Если оно такое же гадкое, как и первое, я лучше сяду.

– Да нет. Оно не гадкое, но ударило куда сильнее, чем первое. Видно, доброта действует на меня хуже всего остального. Раньше я шел к бабушке в трудную минуту, просил у нее совета, и она всегда находила нужные слова для меня. Теперь ее нет, но ты, Полли, похоже, заняла для меня ее место. Сядь, пожалуйста, в ее кресло и позволь кое-что рассказать. Не возражаешь?

Для Полли не было комплимента лучше, чем сравнение с покойной мадам. К тому же сейчас это сделал Том, о доверительных отношениях с которым она могла лишь мечтать. Она выросла с братьями и поэтому рано убедилась, что в сердце у мужчин и женщин больше сходства, чем отличия. Радость и горе, любовь и ненависть, страх и отвага, жизнь и смерть одинаковы для всех. Почему же мы не желаем понимать друг друга, и лишь большие потрясения убеждают нас в том, что человеческая натура и у мужчин, и у женщин одна? Полли всегда знала об этом, и именно потому хорошо понимала Тома. Сейчас он нуждался в женском сочувствии, и Полли свободно пересекла невидимый барьер, возведенный обществом между мальчиками и девочками.

– Конечно, рассказывай, – сказала она.

Десять минут назад она отнеслась бы к его проблемам как истинная сестра, как отнеслась бы к Уиллу. Но она случайно прочла письмо Трикс, которая отказалась от помолвки, и это обстоятельство многое изменило. Полли теперь с трудом сдерживала свои чувства в присутствии Тома.

Она медленно опустилась в кресло.

– Правда, вряд ли смогу заменить тебе мудрую добрую бабушку.