Старомодная история

В течение тех двух лет, когда дом на улице Кишмештер пополнился еще двумя жильцами и у Мелинды, после того, как Ленке вступила на правильный путь, появилась новая задача: выбить влияние материнской крови уже из Пири и Иренке, а Эмму и ее сыновей поглотил таинственный Будапешт, — Мария Риккль довольно часто была необычно веселой. Кальман, насколько она знала, никуда не рвался из города, не убегал, одолев свою оскорбленную гордость, к этой развратнице Эмме, у которой хватило наглости прислать ему свой пештский адрес, не требовал обратно похищенных сыновей, а сидел то в Паллаге, то в своей квартире на улице Кошута, спокойно ожидая, пока уладятся его дела. Юниор, конечно, ждал совсем иного: согласия Эммы на развод — и порой потихоньку уезжал-таки в Пешт, и даже ночевал у жены, с которой, зная, что рано или поздно им суждено окончательно расстаться, проводил едва ли не самые гармоничные в их жизни часы, и не думая напоминать ей об обстоятельствах их последней встречи в Дебрецене — ведь это было уже так далеко, так несущественно. Эмма охотно принимала его, была рада ему. Пока купецкая дочь смягчала нетерпение избранной вдовы частыми приглашениями и показывала ей дочерей Кальмана, которым, если бог даст, она будет вместо матери, из Будапешта наконец дал о себе знать адвокат Эммы Гачари. Он сообщил: подопечная его согласна расторгнуть брак, с самого начала приносящий ей одни только несчастья, но при условии, что ей вернут незаконно отнятых детей и что — как она хотела с самого начала — не муж, а свекровь в письменной форме обяжется высылать деньги на содержание ее самой, двух ее сыновей и трех дочерей. Купецкая дочь рассмеялась адвокату в глаза: неверной жене не полагается содержание, сказала она, пусть Эмма отдаст мальчиков, тогда она подумает, не оказать ли ей помощь, несмотря на ее порочную жизнь, и через свои связи найти Эмме какую-нибудь работу — но это, конечно, лишь после завершения бракоразводного процесса. Адвокат — позже шеф Ферко, младшего брата Беллы, о тогдашних его приездах в Дебрецен мы слышали от Ференца Бартока — находился еще в гостинице «Бык», когда за ним снова послали из дома на улице Кишмештер; увидев происшедшие изменения, он не поверил своим глазам. Вместо воинственной, самоуверенной Марии Риккль его встретила подавленная, едва шевелившая языком старуха, которая, во изменение своего прежнего решения, подписала обязательство о том, что будет выплачивать Эмме Гачари и ее сыновьям приличную ренту, самой Эмме — пожизненно, сыновьям — до тех пор, пока они не начнут самостоятельно зарабатывать на хлеб, девочек она не отдаст — и все это при том условии, что невестка пришлет ей нотариально заверенное обязательство, что никогда не согласится на развод с Кальманом Яблонцаи. Адвокат вернулся к Эмме с триумфом, даже привез ей деньги — содержание за первый месяц, Эмма тут же потратила их на покупки, и хотя понятия не имела, что произошло на улице Кишмештер, однако к условию свекрови отнеслась без трагизма: с нее довольно было одного замужества; к тому же с двумя детьми на руках и с налипшей на нее паутиной клеветы едва ли ей можно было надеяться на выгодную партию.