Старомодная история

Обитатели дома на улице Кишмештер узнали о случившемся не от матери Беллы, а от самой Ленке. Мелинда была свидетельницей, как матушка попросила Марию Риккль сообщить Ходаси, что она ни за что не пойдет за него. «Все еще Йожефа ждешь?» — спросила Мария Риккль. «Нет, не жду, с этим кончено», — был ответ; матушка была спокойна, словно речь шла и не о ней совсем, а о ком-то другом. Купецкая дочь не слишком охотно отказалась от варианта Ходаси; во всяком случае, она предупредила матушку: пусть совместная жизнь с «жеребцами» — радость сомнительная, однако каждую девушку в конце концов ждет замужество; к тому же, как она, Мария Риккль, ни любит внучку, Ленке все равно не может вечно оставаться на улице Кишмештер — что будет, например, когда Мария Риккль умрет? Этот Майтени счастлив взять Ленке в жены, он богат, почему бы Ленке за него не выйти — если, конечно, она не хочет стать монахиней, как ей много раз предлагала Каритас. Если бабушка не против, отвечала Ленке, она бы с большей охотой пошла пока работать. Купецкая дочь удивилась, но не слишком: слово «работа» она понимала и уважала с детства. Противиться решению внучки она не стала и даже сама отнесла в Святейшее управление по школьным делам при римско-католической церкви нижайшее прошение Ленке Яблонцаи, жительницы Дебрецена, проживающей по улице Кишмештер, № 11, о предоставлении ей вакансии учительницы, о чем нижеподписавшаяся просит великодушной поддержки Управления, прилагая рекомендательное письмо святой сестры Марии Маргит Штилльмунгус, в коем письме подтверждается весьма высокий для возраста претендентки уровень профессиональной подготовки, безупречный характер и редкие способности к учительской деятельности. Вильма Томаноци 23 августа 1904 года пишет Маргит Барток в Надьбаню: «Нынче утром я была в церкви, а выходя, беседовала с госпожой Яблонцаи и с Ленке, они шли благодарить Волафку, что Ленке назначили учительницей. Приятная новость, не правда ли? У нас стало прохладнее. У Иды в субботу свадьба».

В 1904/05 году Ленке работает в католической начальной школе для мальчиков; она ходит в длинной юбке, в закрытой блузке с высоким воротником, в корсете, который по-прежнему носит исключительно потому, что так надо; талию ее все еще можно обхватить двумя ладонями. В руке у нее — длинная указка, которой она показывает буквы на доске; в классе у Ленке сто четыре ученика, с ними она занимается два часа до обеда и два часа после обеда; в ее обязанности входит также сопровождение мальчиков на воскресную мессу. Собака Боби еще жива, она поджидает хозяйку там же, где и прежде, только на другой стороне улицы Св. Анны; рядом с Боби стоит Бела Майтени, он провожает молодую учительницу и домой, и в общество, и в музыкальное училище. В эти два года матушка часто выступает в концертах, играет «О лебедь мой» и радостную песню Эльзы из «Лоэнгрина», а на «красном» благотворительном балу в казино, куда все барышни и дамы надевают красные платья и даже фрачным галстуком у мужчин служит красный бант, — «Фантазию-экспромт» Шопена, за которую публика благодарит ее нескончаемой бурей аплодисментов. 18 мая 1905 года в сопровождении большого оркестра она выступает с концертом для фортепьяно фа-минор Вебера, успех — огромный, она даже вспоминает Яна Кубелика, но вслух сказать о нем не решается. После каждого выступления ей приносят букетик фиалок без визитной карточки, но Ленке Яблонцаи уже не прикалывает его ни к платью, ни в волосы; правда, всегда уносит букетик домой. Человек, посылающий фиалки, сидит на всех концертах, но не ходит, как прежде, за кулисы поздравить Ленке, хотя, по свидетельству дневника Беллы, не сводит глаз с девушки за роялем. Матушка много упражняется, особенно когда готовится к концертам, но это нисколько не мешает ей блестяще выполнять свои обязанности по школе; более того, исключительное педагогическое чутье позволяет ей добиться, чтобы непомерно, до абсурда большой ее класс был не просто послушен, но еще и учился, с нетерпением ожидая необычных историй, которые юная учительница рассказывала малышам после того, как они выполняли все, что она им задавала. Истории эти, придуманные маленькой Ленке еще в то время, когда она, дрожа от страха, пыталась хоть как-нибудь защититься от Хромого, от темноты и одиночества, остались у нее в памяти на всю жизнь, их она будет рассказывать и своей дочери, а дочь, десятилетия спустя, использует их в своих книжках для детей.