Старопланинские легенды

Иван Белин отвлекся от этих своих мыслей, потому что стал опять следить за поведением волчицы. С ней творилось что-то непонятное. Она остановилась, потом медленно, крадучись, двинулась дальше, потом прыгнула, словно кошка, охотящаяся за мышью. Тело ее изогнулось дутой, длинный хвост трепетал в воздухе. Такие скачки она повторила несколько раз. Иван Белин усмехнулся: волчица мышковала. Это — самая недостойная волка охота. Но, видимо, ей ничего не оставалось. Раз не могла утащить овцу, надо было чем-то хотя бы обмануть желудок, потому что логово ее было уже близко. Там она, усталая и ослабевшая, ляжет в зеленой тени среди обглоданных костей, а пушистые волчата, невинные и жестокие в своем незнании, как все дети, жадно и прожорливо будут теребить ее истощенные соски. И опять она забудет о себе. Насторожив уши и внимательно поводя глазами, опаленными огнем той боли, которую подметил старый пастух, она будет чутко бодрствовать в ожидании опасности, но боясь не за себя, а за них…

Иван Белин вздохнул и пошел догонять стадо. В такие минуты он становился добрым и его сердце откликалось на всякое чужое страдание. Волчица уже исчезла среди хребтов, но он все еще оборачивался и глядел в ту сторону. Мысли его разбрелись. Он думал то о волчице, то о своих делах, но все это отрывочно и бессвязно; ясна была только мука, наполнявшая его сердце. Как-то неожиданно наступили сумерки. В небе, на побледневшем западе, словно крупный драгоценный камень, зажглась вечерняя звезда. Повеял прохладный ветер, насыщенный запахом душистых трав, застрекотали цикады, в темноте разлилась широкая и сладостная песня колокольцев. Во всем этом Иван Белин чувствовал неизменный, вечный и мудрый порядок, который приводил его в умиление. Он посмотрел на звезды, но теперь не искал в них примет и предзнаменований. Ему казалось, что это — божьи очи. Потом опять вернулся мыслями к волчице. «И она — живое существо, и она создана богом, — думал старик, искренне ей сочувствуя и желая добра. — И мать она, детей кормит…»

* * *

Прошло несколько недель. За это время Иван Белин больше не видел седой волчицы и почти забыл о ней. Как и у всякого человека, его настроение легко менялось. А теперь его беспокоило и другое: на утренних зорях стало сухо и тепло, роса не выпадала, в воздухе — ни единой капли влаги, солнце на восходе багрового цвета, а небо серое, мутное. По этим приметам Иван Белин предсказывал засуху. И действительно, засуха уже наступила, причем с каждым днем все усиливалась. Но Иван Белин знал, что и как устроено в мире, и не приходил в отчаяние.

— Ничего, ребята, — говорил он. — Господь знает свое дело. Пускай теперь будет жарко — хлеба созревают. А вот пройдет жатва, увезут снопы, откроется стерня по колено. Тогда этим заморышам не только будет где попастись, но они падать от обжорства будут.

Иван Белин говорил это маленьким пастушатам, которые каждый день собирались вокруг него. Вчерашние школьники, они сдали свои экзамены и теперь с сумкой через плечо, с пастушьим рожком у пояса пасли каждый по нескольку овец. Для них Иван Белин был большим авторитетом: человек мудрый, у которого есть все, что требуется настоящему пастуху. Уже своим внешним видом он привлекал к себе, располагая в свою пользу. Это — высокий, костистый старик, у него белые как снег волосы и такие же усы, но брови остались совсем черными. И оттого лицо его кажется разделенным на две разные половины: нахмуренное и немного суровое в верхней части и улыбчивое, веселое — в нижней. Говорил он медленно, растягивая слова, но приятным и сочным грудным басом. Он знал множество сказок и историй, и с помощью одной маленькой хитрости, которой слушатели даже не замечали, ему удавалось достигать того, чего другой человек не мог бы достичь ни добром, ни наказанием. Если ему было лень двигаться, не хотелось вставать из-за пустяков, он прерывал сказку на самом интересном месте и говорил кому-нибудь из окруживших его пастушат:

— Миланчо! Иди-ка, голубчик, верни вон тех овец. Прямо в пшеницу лезут.

Или:

— Стоянчо! Возьми-ка бутылку и сбегай к роднику за водой. Ну, быстро. Мы тебя подождем, и тогда я расскажу, что пастух ответил царице.

И ребята его слушались. Но иногда старик применял еще большую хитрость. Около Большого источника было одно место, где всегда, даже в самую большую засуху, зеленела свежая трава. Это место Иван Белин хотел оставить за собой. Чтобы не допустить туда мальчиков, он пугал их, рассказывая, особенно в сумерки, что там, у Большого источника, в лунные ночи выходит из воды белый буйвол с такими огромными рогами, с такими страшными глазами…