Старость аксолотля

Мы ехали в монохромном полумраке, здесь не принято включать фары, они слишком слепят глаза под ноктостеклами, которые тут все носят. Я поинтересовался у фон Мильце, где лифты. Он показал вперед, назад, в стороны. Челнок сейчас как раз идет на Мамонт, сказал он, перекрывая голосом музыку. Эти лифты – я видел их на трехмерных планах Клина – пронзали скальный массив шахтами на более чем километровую глубину. База располагалась так глубоко под поверхностью Мрака для защиты от ядерных атак. Русские, японцы и американцы тоже разместили свои центры в катакомбах. Я поднял лицо к темному небу, ветер – наконец-то движение воздуха! – хлестнул меня по щекам грязной тряпкой. Там, над буровато-серой топью туч, невидимо кружили по постоянно меняющимся орбитам ракетные установки, наши и их; наших было четыре или пять, – конечно, если верить слухам, так как это государственная тайна и никто не знает наверняка. Ходят также разговоры о платформах с лазерными пушками и микроорбиталах с контейнерами, полными смертельно опасных бактерий, генетически нацеленных как на нас, так и на биосферу Мрака. Выше, по вытянутым эллипсоидальным кривым, кружат над планетой четыре корабля: «Адольф Гитлер», «Герман Геринг», «Власть народа» и «Восток». В полутора световых годах отсюда американский «Джордж Вашингтон» в обратном пути на Землю разминулся со своим близнецом «Франклином Д. Рузвельтом»; «Рузвельта» преследует японский «Орукина», следом за ним, в пяти световых годах проплывает гигантский «Иосиф Виссарионович Сталин» со ста восьмьюдесятью тысячами анабиозеров, и в каждом из них спит чертов коммунист. Чуть опережая корабли, мчатся к нам на электромагнитной волне сообщения и приказы с Земли. Что делать с этим «Сталиным»? Сбить до того, как он выйдет на стационарную орбиту? А это неизбежная война. Черт возьми, война и так идет. Вся эта гонка на Мрак не имеет ни малейшего смысла, Рейху здесь ничего не светит, он только все глубже погружается в бездну бюджетного дефицита. Но это политика, логика с ней бессильна; мы позволили втянуть себя в клинч взаимной идеологической пропаганды, теперь же уход с Мрака немыслим ни для одной из держав. Космос поглощает миллиард за миллиардом. Если бы не тучи (Майн Готт, если бы не тучи!..), я бы увидел огонек «Геринга», медленно скользящий меж чужих звезд. Я пробыл в этом огоньке холодную бесконечность, он вырвал из моей биографии кусок истории, целые годы даже по релятивизированным путевым часам: информация о прошлом опередила меня, и когда нас разбудили в заключительной фазе торможения, я отстал на несколько политических революций; до сих пор то и дело попадаю впросак. Представляю, какое перевоспитание ожидает после пробуждения красных пионеров со «Сталина», настоящая промывка мозгов, ведь через месяц после их засыпания путчисты НКВД сместили из Кремля Грузлова и его команду, в безвоздушном пространстве уже плывут новые учебники истории СССР. Этот огонек, который я не вижу, «Герман Геринг»… Я хотел его разглядеть из челнока, но, разумеется, у меня не вышло, мне знакомы только цифферрехненмашинные[201] симуляции, макеты в небольшом масштабе, снимки с орбиты Земли. Я никому не говорил: он прекрасен. Эстетика полукилометровой конструкции из металлов, пластмасс и черт знает чего еще очаровала меня с первого взгляда. У кораблей женская душа, даже у космических, даже у внеатмосферных, не предназначенных для посадки на поверхность планет, они не сведены аэродинамикой до формы скругленных стрел, конусов, дельтоидов, их очертания не ограничены законами газов, «Геринг» лучший тому пример, космический собор Гауди, да, да, у меня именно такая ассоциация, если бы Гауди проектировал космические корабли, он сотворил бы нечто подобное – цветок из черных металлов, ажурная стрельчатость псевдоготики, тяжелый и вместе с тем легкий, невесомый, миллионы тонн массы покоя, хотя издалека видны только ангельские крылья, сложенные и раскинутые, хребты вымерших левиафанов, арочные ребра, асимметричный вихрь реактивного навеса, кривая кадильница аннигиляционного огня; у кораблей женская душа, неслучайно англичане всегда обращались к ним в женском роде.