Старость аксолотля

Они собирались поговорить о Сардинии, он хотел напомнить ей об их первых ночах – а теперь рассказывает о секретах экономики, повторяет аналитику Кира. Пламя расставленных на столе из черного дерева свечей дрожит, слегка напуганное быстро наступающей темнотой. Стол длинный, они сидят за противоположными его концами. У Фредерика, который не убирает рук с Больших Арканов, возникают ассоциации со всем подряд, и он внезапно видит себя в середине «Гражданина Кейна», бьют колокола, кто-то шепчет фальшивые воспоминания детства, на смертном ложе, среди развевающихся белых занавесок… Затемнение, cut.

Потом он уже больше ничего не говорит. Они разминулись с Карлой, она по другую сторону. Не таков ли был замысел Петрча – спровоцировать Агерре на постоянное Ваяние, достаточно долгое, чтобы его попросту перестало что-либо интересовать? Нужно это пережить! Но – в самом ли деле нужно? Зачем? И так… хорошо.

Карла вытаскивает его в сад. Смотри, какой красивый заход солнц. Взгляни на те кутрипические деревья в вечерней росе. Посмотри на тучи над океаном. Видишь ту бесконечность? Джииз, я могла бы так сидеть и смотреть часами. Она сжимает его руку. Агерре высвобождается, извиняется; у него другое, высокоприоритетное соединение. Гритц, гритц.

Другое соединение – не ложь: позвонила фрай Ори.

Он принимает ее в заднем пятистенном кубике, за зеленым чаем. Света из космоса за Садом, больше симулированного, чем настоящего, не хватает даже для того, чтобы пробудить тени; кутрипическая псевдоплесень, которой поросли скелеты стен, испускает белое свечение. Есада, однако, и так опускает взгляд.

– Ты сильно на меня рассердишься, фрай.

Агерре даже не удивлен.

– Переходишь в SR?

Есада вскидывает голову.

– Най, най, с чего бы!

Агерре пожимает плечами. Не глядя на ксенотичку, доливает себе чай, подносит чашку ко рту. SpaceSculptor размеренно стучит в его висках тактами по три.

– Я не перейду к ним, – медленно продолжает Есада, – но, боюсь, больше не буду членом Ordo. Завтра у меня закончит кристаллизоваться большой Сад, с надлежащими запасами. Я улетаю.

– Куда?

– Никуда. Вваяюсь в долину 4D, настрою скрипт, буду проверять каждые двадцать лет. Надеюсь, коды Иллюзиона/Open не поменяют.

– Будешь ждать в Ваянии замедленного времени… – Агерре со вздохом выпрямляется на высоком стуле. – Чего?

– Технологий, позволяющих обратить сизигию.

– Ого!

– Прости, Фредерик.

Теперь она уже может называть его по имени, поскольку, скорее всего, они никогда больше не увидятся. Агерре не питает особых иллюзий в отношении возможности безопасной деглиезации организмов со столь развитой нервной системой. В свое время он сам пребывал в подобных сомнениях, консультировался со всеми самыми знаменитыми специалистами, часами просиживал у Лужного. Никто не давал ему надежды. Операция требовала бы фактически создания полной записи разума ксенотика и формирования нового мозга, свободного от глии, – невыполнимая по вполне фундаментальным причинам задача. В когнитивистике есть своя теорема неопределенности, закон, доказывающий невозможность сведения структуры разума к числовым данным.

– Слишком уж быстро у тебя пропало желание. Не слишком ли радикальное решение?

– Нужно превозмочь себя.

– Превозмочь?

– Пока еще… Ты же понимаешь, фрай.

– Похоже, не очень.

– Я боюсь, что потом уже не захочу, что потом мне уже будет все равно, – она снова опускает взгляд. – Я вижу, как вы меняетесь.

– Ты очаровательно умеешь обидеть.

– Извини.

Агерре на самом деле не особо интересно, но что-то его провоцирует, и он спрашивает:

– Это ведь из-за Горпаха?

– Не знаю. Может быть, – она в крайнем замешательстве, ей хотелось бы закончить этот разговор, свободная поза и отсутствие эмоций в голосе Агерре еще больше действуют ей на нервы. – Я никогда раньше никому не причиняла вреда. Я вообще…

– Ты была невинна, пока не пришел злой король и своей искренней просьбой не вынудил тебя согрешить.

– Я, наверное, пойду.

– Да.

Субгигант, туманность, Пятерка Мечей, Висельник – и все еще Колесница.

Дело плохо, будет еще хуже. Биржи начинают сходить с ума, показатели мировой экономики падают, – и все связывают эти факты с расколом в ОНХ. Агерре издал официальное распоряжение, на неопределенное время запрещающее ксенотикам появляться в Глине на Земле и в Трех Колониях.

Он встречается в вашингтонском парке с представителями экспансионистского лобби, под фрагментарным крипто, в приватной сфере. Ему хороши видны взгляды прохожих извне сферы, реакция на цвет его рубашки, эмблему ОНХ, фиолетовые прожилки на лице. Там, где он прежде замечал любопытство, интерес, отвращение, теперь все чаще читается бессильная злость, детская обида. Он отводит взгляд. Лужный, как обычно, открыл дверь для нежелательных ассоциаций. Ибо это правда – мы были, были для них ангелами.

Лоббисты обрушивают гром и молнии на голову Петрча.