Старосветские убийцы

– Ах да! Подумала немного и отвечает: "Десять и девять", а сама улыбается мне ласково-ласково. Лица у них и так широкие, а в улыбке рот прямо до ушей. Я еще ближе придвинулся. Она, не вставая с места, сушеной кобылятинки подала, мол, угощайтесь, чем калмыцкий Бог послал. Такая соленая, ужас, но для приличия стал жевать. Тоже улыбаюсь и дистанцию сокращаю до минимума. Спрашиваю: "Запить-то есть чем?" Она в ответ: "Чая". Ну, чая так чая. А в моем рту уже можно селедок солить! "Наливай поскорей", – говорю. А посередине той кибитки костерок горит, и на нем котел.

– Удивительно! – не преминул встрять адъютант. – А дым-то куда уходит?

– Отверстие вверху кибитки проделано. Калмычка моя подошла к котлу, налила в чашечку и подала с поклоном. А сама предо мной села. Я решил: время тянуть более нельзя, хлебну, утолю жажду – и в атаку, другую жажду утолять. Делаю глоток и…

Генерал выдержал паузу.

– И выбегаю из той кибитки. Чай калмыки варят с бараньим жиром, опять же с солью, но это я только потом узнал. Вкус омерзительный! Когда глотнул, думал, сразу умру. Ну, само собой, плотское желание испарилось. Приказал гнать подальше от той кибитки. До сих пор, как вспомню, хочется выпить.

Поискав глазами, генерал заметил в руках у Глазьева пузатую бутылочку.

– Это чегой-то вы там втихаря распиваете? Не коньячок ли?

– Коньячок, коньячок, – подтвердил местный доктор. – Живительная влага. Михаил Ильич смурной сидел-с. Я ему плеснул, вот уже улыбается.

Рухнов действительно улыбался, но как-то отрешенно, словно не слышал ни генерала, ни Глазьева.

– Так и мне плесните, – попросил генерал.

Глазьев налил Веригину щедро, тот жадно выпил.

– Это кто ж так сладко храпит? – Генерал уставился на выводившего громкие, со свистом рулады Киросирова.

– Местный урядник!

– Разбудить! – приказал генерал Николаю.

Тот затряс спящего.

– Генерал-майор от кавалерии Веригин, – громко представился Павел Павлович.

– Киросиров, – подскочил и вытянулся лысый господин.

– Очень приятно, – хлопнул его по плечу Веригин. – А за знакомство надобно выпить. Николай, чарку коньяка!

– При исполнении не могу, ваше высокопревосходительство, – извинился Киросиров. – После охоты дезертиров поеду ловить!

– Зачем ехать-то? – удивился генерал. – Вон двое стоят! – Павел Павлович ткнул пальцем в сторону Тучина и Угарова: – В армии не служат, картины малюют.

– Мы не дезертиры! – обиженно заявил Угаров удивленному уряднику. – Его высокопревосходительство шутит!

– А раз не дезертиры, извольте выпить со стариком. Уважьте друга ваших отцов!

– Денису наливать – добро переводить! Пьет, не пьянея! – засмеялся Тучин.

– Врешь! – не поверил генерал.

– Святой истинный крест, – побожился Угаров, которому Николай тут же поднес стакан с коньяком.

– Э! Нет! – запротестовал Веригин. – Раз такое хвастовство, надобно серьезный опыт провести. Гришка!

Из буфетной, тянувшейся вдоль всей правой анфилады и имевшей выходы не только в ротонду и "трофейную", но и в остальные комнаты, появился Григорий.

– Ик, – сказал он. – Слушаю, ваше высокопревосходительство.

– Шампанское осталось?

Гришка кивнул.

– Тащи сюда, – приказал генерал.

Лакей вернулся быстро, неся в каждой руке по две бутылки. В винном бокале генерал сам смешал коньяк с шампанским в пропорции один к одному.

– Это такой гусарский напиток, "медведь" называется, – пояснил он этнографу, протягивая бокал Денису – Пей, сынок!

Угаров спокойно, как компот, осушил бокал.

– А почему "медведь"? – заинтересовался Роос.

– Господин иноземец, сами попробуйте, тогда все поймете

Тоннер делал американцу отчаянные знаки, но тщетно – Роос их не заметил.

– Вкусно, – выпив, сказал он и тотчас плюхнулся в кресло. Все сразу показались ему невозможно милыми: и странный переводчик, и грозный генерал, и слишком серьезный доктор. Еще утром он никого из них не знал, а сейчас они вдруг стали родными людьми. Захотелось сказать им что-то очень приятное.

– Господа, как мне нравится ваша страна! Давайте за нее выпьем! Виват, Россия!

– Молодец, ученый, – обрадовался Веригин. – За такой тост надобно выпить всем. А что это я разливаю, как лакей? Ну-ка, Гришка, обеспечь собравшихся.

Трясущимися руками лакей принялся смешивать коньяк с шампанским, а адъютант разносил.

Тоннер сначала покачал головой.

– Почему, милый Илья Андреевич? – Веригин подошел к доктору, который только что в результате долгой комбинации выиграл коня. Теперь участь Митенькиного короля была предрешена.

– Печенка пошаливает, знаете ли, – безыскусно соврал доктор.

Митя взялся за ладью, и Тоннер внезапно увидел, что это не юноша зевнул, а сам доктор, погнавшись за подставленной фигурой, проглядел мат в два хода. Молодой человек опустил туру и торжествующе посмотрел на Илью Андреевича. Тому оставалось лишь развести руками.

– Что ж! Сдаюсь. – Тоннер положил своего короля на доску и протянул Мите руку. – Вот, Пал Палыч, молодой человек усыпил меня осторожной тактикой, а потом сделал разящий выпад.

Генерал обнял Митю и сунул ему тоннеровский бокал: