Старосветские убийцы

– Или уже подстрелили кого без меня? – Суховская не могла разглядеть, что именно лежало в кустах. – Там зайчик?

– Зайчик, – согласился Терлецкий, – по имени Анджей Шулявский.

– А зачем он там лежит? – удивилась Суховская.

– Как вы правильно заметили, его подстрелили. – И принесла же нелегкая эту дуру. Вон как вырядилась!

Суховская опоздала потому, что велела потуже затянуть платье, с чем прислуга провозилась часа три. Зато теперь ее многочисленные жировые складки живописно ниспадали, подчеркнутые материей.

– Ах, какая трагедия! Насмерть?

– Да, Ольга Митрофановна, насмерть! Убили его поутру, а кто, не знаем! – Терлецкому хотелось прекратить балаган побыстрей.

– Убили! Ужас! А где князь с княгиней?

– Князя тоже убили – отравили в собственной спальне вместе с Настей, а княгиня пропала.

– И что? Никто в округе еще не знает? – глаза Суховской загорелись.

– Наверное, никто, – пожал плечами Терлецкий.

– Тогда не буду мешать. Антипка, трогай! – Вмиг Суховской и след простыл.

– Какая женщина! – вновь восхитился Роос.

– Вам нравится? – Генерал не был поклонником крупных форм.

– Просто идеал. Но не везде это понимают, – заметил этнограф.

– Да уж, – подтвердил Павел Павлович.

– Моя индейская жена могла остаться в старых девах. Никто не желал ее брать замуж. Мунси ценят худеньких, юрких женщин – они быстро бегают, что важно для охоты. А моя бедняжка и ходила-то с трудом, и очень переживала свое, как ей казалось, уродство.

– А в Аравии тоже любят худеньких? – спросил Веригин.

– Нет, там понимают толк в женской красоте. Девочкам с детства не дают много двигаться и специально откармливают. Моя тамошняя супруга была просто совершенством.

Все побрели обратно по пыльной дороге; Киросиров остался один. Бедняга забрался в беседку и уныло провожал глазами уходящих.

– А зубы тяжело вырывать? – осведомился у Тоннера Глазьев.

– Главное – иметь чутье. Если понимаешь, в какую сторону рвать – выскочит сам, как у купчихи. Если нет – и с тебя семь потов сойдет, и пациенту челюсть разворотишь.

– Хорошая работенка, – мечтательно протянул Антон Альбертович. – Чик – и пять рублей в кармане. Сотня пациентов в день – и жить можно припеваючи! Научите?

– Глазьев, вы поклялись больше не врачевать, – возмущенно прошептал Тоннер.

– Все. Молчу, молчу!

Глава четырнадцатая

– Все потому, что за стол тринадцать человек село. – Генерал, отведав бульона, решил поделиться своими соображениями.

– Как тринадцать?! Когда?! – воскликнул Рухнов.

– Вечером, в трофейной, чай пить! Сами посчитайте: мы – восемь путников, задержанных из-за пожара на мосту, Северский, Антон Альбертыч, Киросиров, Митя и вы, Михаил Ильич! – Генерал победно осмотрел обедающих.

– Что из того? – спросил Роос.

– Как? Примету не знаете? Ни в коем случае тринадцать за столом сидеть не должны! Один из них обязательно в течение года умрет! У нас и дня не прошло, а двоих уже нет.

– Это факт научный? – Роос перестал кушать и достал свой блокнот.

– Общеизвестный, мильон раз подтвержденный. – Веригин говорил столь убедительно, что этнограф принялся записывать.

– Скорее местное суеверие. – Настроение у Тоннера было ужасное. Перед обедом он вместе с Митей и Глазьевым зашел к старой княгине. Услышав про смерть сына, старуха попыталась привстать с кресла. Заплетающимся языком спросила:

– А Митенька жив? – словно племянник не стоял перед нею, и, не дождавшись ответа, рухнула в беспамятстве. Нашатырь не помог – княгиня захрипела, лицо ее налилось кровью. Доктора стали готовить кровопускание, но опоздали. Левая рука старушки, как плеть, повисла вдоль туловища. Апоплексический удар!

– Почему вы, доктора, вековую мудрость отвергаете? Все по немецким книжкам русскую душу лечить пытаетесь! – Веригин повернулся к Илье Андреевичу: – Зря, зря вы в приметы не верите. Почему в шахматы вчера проиграли, знаете?

– Митя ловушку подстроил, весьма хитроумную.

– Нет, милый мой, потому что спиной к луне сели!

– Ну, знаете ли… – не нашелся Тоннер.

– Я-то знаю. А вам скептицизм дорого обойдется, – посочувствовал Веригин

– А где Тучин? – В столовую вошел Киросиров. Телегу у беседки пришлось ждать долго.

– Спит. Я генеральского денщика у комнаты поставил, чтобы приятель, – Терлецкий кивнул на Угарова, – предупредить не смог.

– Очень разумно, – похвалил урядник. – Пора Тучину допрос учинить!

– Да, наворотил "Великий князь" дел. Сходи, Гришка, прикажи денщику привести его сюда! – распорядился Веригин.

– Кто это – Великий князь? – не понял Киросиров.

Пока лакей ходил за Тучиным, генерал рассказал историю своего знакомства с молодыми людьми.

Раздраженный Тучин явился в халате и накинулся на генерала:

– На каком основании ваш денщик не выпускал меня из комнаты? Почему не позвали моего слугу?

– Вопросы здесь задаю я! – Киросиров хлопнул ладонью по столу.

– Ну, задавайте! – Тучину пришлось подчиниться. Сзади встал денщик Петруха и легонько ткнул его штыком.

Урядник не торопился. Смотрел подозреваемому в глаза и держал паузу. Пусть помучается. Этакие наглецы завсегда признаются быстро, а потом начинают плакать и на коленях ползать – прощения просить.