Старосветские убийцы

— Я, пожалуй, пойду, — сказал Тоннер. До встречи с убийцей оставалось чуть меньше часа, и выйти доктор надеялся пораньше, чтобы опередить преступника.

— Вы уходите? — удивился Митя. — Покинете больную, для которой эта ночь, по вашим же словам, решающая?

Илья Андреевич смутился. Юноша прав, но что делать, если преступника задержать больше некому? Пришлось ответить жестко:

— С вами Антон Альбертович остается. Он здесь, между прочим, жалованье получает.

— Разве он доктор? — презрительно спросил Митя. Он давно подозревал в Глазьеве шарлатана.

— Не высокого уровня, конечно, — обтекаемо ответил Тоннер, — но помощь в данной ситуации оказать способен.

Тут Илья Андреевич не солгал: неважно, кто будет кровь пускать.

— У меня, пардон, и другие больные имеются. Денис Кондратович печенью мучается, — воспользовался угаровской уловкой Тоннер. — Если я вам потребуюсь, зовите.

Дверь распахнулась, и в спальню вбежал Никодим.

— Что с княгиней? Говорят, при смерти? Я как узнал, сразу пришел!

— Ей уже лучше, — сообщил Митя. — Но доктор говорит, ночь предстоит решающая.

Никодим бросился к ногам старой хозяйки.

— Простите, барыня, простите! Не уберег я Васеньку! Простите! Не умирайте! На кого Митеньку оставите?

Егерь впервые за день разрыдался. Целовал морщинистую руку Анны Михайловны, а она ему что-то мычала в ответ. Митя тоже заплакал.

Тоннер тихо удалился.

Киросиров ждал в буфетной.

— Пистолеты взяли? — коротко спросил Илья Андреевич.

— Взял. Представляете, захожу в трофейную, а там Угаров с Рухновым целуются…

Тоннер пикантных сплетен не любил, поэтому посмотрел на урядника не по-доброму. Тот, вспомнив, что ночевал доктор предыдущую ночь вместе с Денисом, пришел к ужасному выводу: «И этот содомит!»

— Старайтесь идти тихо. Нас никто не должен заметить, — прошептал Тоннер. — Ох, луна некстати. Когда будем боковую аллею переходить, окажемся как на ладони.

Следующая мысль урядника была еще кошмарнее. Зачем доктор-содомит его в чащу тащит? Вдруг все- таки Тоннер — убийца и выманивает его, чтобы прикончить, а после — надругаться над телом… Уряднику стало бесконечно жаль себя. Так позорно погибать он не желал. Киросиров вообще погибать не желал, хотел тихо умереть в своей постели лет этак через тридцать. Зачем только в урядники пошел — денег мало, а опасности на каждом шагу.

Зачесавшийся нос Киросиров потер дулом пистолета.

— Осторожней, — зашипел Тоннер. — Убьетесь ведь!

Урядник обрадовался — у него же пистолет есть. Нет, так просто он не дастся, жизнь и честь сумеет защитить.

— Кстати, вы пистолеты зарядили? — поинтересовался доктор.

— Нет, — помотал головой Киросиров. — Вы сказали взять, а насчет того, чтобы зарядить, словом не обмолвились!

— Вот черт! — Тоннер не знал, кого и ругать. Себя ли (понимал же, с кем связался) или все-таки урядника. — Один из пистолетов точно разряжен, Шулявского из него застрелили. Интересно, какой?

Илья Андреевич задумчиво покрутил свой. В оружии он не разбирался, как и в лошадях.

— Сейчас проверим! — Урядник, не теряя ни секунды, открыл замок своего пистолета и потряс. Немедленно выскочила пуля, и посыпался порох.

— Что вы наделали? — накинулся на него Тоннер.

— Я себе пистолет полегче выбрал, а вам потяжелее. Думал, именно мой разряжен, — простодушно оправдывался урядник.

— Что же теперь делать?…

— Давайте вернемся, — не скрывая радости, предложил Киросиров. — Зарядим, по новой все обдумаем…

— Не успеем, — посмотрев на часы, отверг его малодушное предложение Тоннер. — Ладно, будем надеяться, что преступник не вооружен.

— Вы идите, я сам все сделаю, — попробовал слукавить Киросиров. — Заряжу — и мигом обратно!

— Да что вы дрожите как осиновый лист?! — Тоннер остановился и посмотрел Киросирову в глаза.

Взгляд у доктора был тяжелый, урядник под ним съежился:

— Холодно, вот и дрожу.

Действительно, начался ветер, тучи закрыли луну. И опять некстати! Надо бы, наоборот, выходить из дома в темноте, а устраивать засаду при свете, чтоб преступника издалека увидеть, приготовиться.

У развилки стояла линейка. На козлах никого не было видно, лошади были привязаны к дереву. Киросиров медленно обошел повозку, потрепал животных, отчего они разволновались, заржали. Неподалеку раздалось ржание в ответ.

— Убийца едет? — взволнованно спросил урядник.

— У него нет ни повозки, ни лошадей, иначе стал бы он сочинскую линейку покупать? По тракту кто- то едет.

Даже было слышно, кто — трое пьяных мужчин пели, причем каждый что-то свое, и слов было не разобрать.

— А где Сочин? — осведомился урядник.

— Вот он я! — Смотритель спрятался за могильным холмиком. Недурное решение: убийца место встречи подобрал такое, что засаду устроить негде, только одно укрытие и осталось. Тоннер подошел к могиле. Самоубийцам крест не положен, только скромная плиточка лежит:

«Катя Северская, 2 февраля 1797-20 декабря 1813»

Внизу, под датами, одно слово: «Прости…»

— Давно приехали? — спросил Тоннер Сочина.

— С полчаса. Пока все тихо.

— Где ямщик?

— Я сам решил править. После сегодняшнего опасаюсь — вдруг кто еще в сговоре окажется.