Старшая подруга

– Значит, ты нашла ее?

– Да. Это было несложно. Она рассказала мне о вас. Но я… сначала я не испытывала такой ненависти. Это случилось потом. Не знаю отчего. Может, я устала просто. Слишком устала… мне стало казаться, что вы всему виной. И того, что Кольки нет, и мамы тоже…

– Колька – это твой парень? – осторожно спросила Елена.

– Да. И сын Арсении. Он погиб пять лет назад. Угорел от газа.

– Господи. Вот отчего она такая. – Елена смахнула с глаз слезы.

– Поэтому, да.

– Скажи, почему ты не дала Свете утонуть? Почему вытащила?

– Потому что… не знаю почему. – Ульяна упрямо тряхнула головой. – Просто подумала, что мне не нужна будет такая жизнь. Лучше уж в тюрьме.

– Это точно, – вставил свое слово лейтенант. – Чистосердечное признание смягчает наказание. На свободу, как говорится, с чистой совестью.

– Не надо ее в тюрьму, – попросила Елена.

– Надо. Жалко, а надо. Вы мне вот показания запишите. Все подробненько. А она пока в изоляторе посидит. До суда.

Елена кивнула и опустила голову. Полицейский пододвинул к ней листок и ручку.

– Пишите. Все опишите подробно. С самого начала. А ты поднимайся, – обратился он к Ульяне.

Та встала. Взгляды их с Еленой пересеклись. Перед глазами у Елены вдруг отчетливо возникла картинка: крошечный, красный от крика младенец на байковом одеяле, ножки спеленуты бинтами, ручки судорожно хватают воздух. Чего бы она сейчас не отдала за то, чтобы повернуть время вспять! Чтобы уберечь подругу от ужасной ошибки, от жестокости, которая, точно семя, брошенное в землю, прорастает сквозь годы, дает всходы, буйно колосится и плодоносит…

– Уля, послушай, я не оставлю тебя. Буду бороться. Добьюсь, чтобы наказание максимально смягчили. Мы со Светой будем навещать тебя. Клянусь. – Елена невольно прижала руки к груди, словно в молитве.

– Не надо клятв, – спокойно, но твердо проговорила Ульяна. – Я и так верю. Я буду ждать. Прощайте.

– Прощай.

Вошел конвойный. Ульяну увели. Елена взяла ручку. Строчки тонули в пелене слез.

– Вот. Тут все описано. – Она протянула листок лейтенанту.

– Отлично. Можете быть свободны.

– Всего хорошего. – Елена встала и пошла к двери, но на ходу остановилась, обернулась. – Можно от вас позвонить в Москву?

– Можно. Звоните. – Парень протянул ей свой мобильный. – У меня безлимитка.

Елена поспешно набрала Игоря. Он ответил тотчас, едва пошел гудок.

– Слушаю!

– Игорь, это я.

– Ляля!! Наконец-то! Я думал, что рехнусь! Что с телефоном?! Мне Степанов звонил, сказал, что Света нашлась!!!!! Я… я верить боюсь, а, Лялечка… – Голос его сорвался. В трубке послышались глухие рыдания.

У Елены сердце защемило от жалости.

– Это правда, Игорек. Света тут, все в порядке. Я вовремя успела. Ты прости, – она перевела дух и покосилась на лейтенанта, однако тот деликатно отвернулся к окну. – Прости, я ничего не сказала тебе. Сорвалась и поехала. Нашла билет в Светкиной кофте, той, что Ульяна надевала.

– Ульяна? – не понял Игорь. – Какая Ульяна?

– Это настоящее ее имя. Той девушки, которая украла Свету. Ее зовут Ульяна. Она дочь моей подруги. Это долго рассказывать, Игорек. Потом. Как-нибудь, когда мы будем дома.

– Так ты… знала ее?? – изумился Игорь.

– Ульяну – нет. Только ее мать. Я прошу, давай не сейчас.

– Хорошо, хорошо, как скажешь. – В голосе Игоря уже звучала радость. – Когда вы вернетесь? Я стосковался.

– Думаю, завтра утром. Сегодня вечером сядем в поезд и приедем. Ты купи там чего-нибудь вкусненького.

– Конечно, Лялечка! Светочке привет!!

Елена отключила вызов и вернула телефон лейтенанту.

– Спасибо вам.

– Не за что. Вас там в Москве еще вызовут по делу о похищении. – Он помолчал немного, колеблясь, и добавил с неохотой: – Думаю, много ей не дадут, этой вашей похитительнице. Года три-четыре, не больше. Главное, чтоб не озлобилась на зоне. Таких не сломаешь, они сильные, за себя постоят. Но ожесточаются.

– Даст бог, не озлобится, – проговорила Елена и вышла из кабинета.

27

Шурочка встретила ее во дворе. Вид у нее был усталый и подавленный.

– Света где? – тут же набросилась на нее Елена.

– Спит ваша Света, – ответила Шура. В голосе ее была неприязнь. Она помолчала и прибавила с грустью: – А у Арсении приступ был. «Скорая» приезжала.

Елена кивнула, ничего не говоря. Она хмуро оглядывала бедный дворик, ветхий дом, кособокий забор. Все это теперь – ее забота. Наследство, доставшееся от Женьки. То, что она никогда уже не сможет бросить.

– Вот что, – сказала она Шуре. – Я завтра переведу тебе деньги. И буду регулярно присылать. Ты смотри за Арсенией, покупай ей, чего нужно. Мужиков найми, пусть дом подремонтируют.

– Хорошо. – Шурочка согласно кивнула. – Улю посадят теперь?

– Посадят. Но ненадолго. Я буду ездить к ней. Она не будет нуждаться ни в чем. Так что не беспокойся.

– Хорошо, – снова, как попугай, повторила Шурочка и смахнула с глаз слезы.

– Я в дом, Свету будить. Мы должны успеть к поезду. Ты мне номер карты напиши, куда деньги кидать. – Елена прошла мимо Шурочки в сени.

В комнате стоял отчетливый запах валерьянки. Арсения лежала в кровати, до подбородка укрытая толстым стеганым одеялом. Глаза ее были закрыты.