Старшая правнучка

Мы с Зеней, вестимо, бабы дуры, а оказались разумнее этих мужей горделивых, Матеуша с его агентом. Рассказала я мужу своему о венчании Зени, так что козни на ее жизнь теперь без надобности, коли о том венчании и злоумышленник извещен будет. Тогда, ответствовал Матеуш, убивец без кары останется, ибо нет у полиции против него доводов твердых, без коих суд его к повешению не присудит. Разозлилась я сверх всякой меры на такое рассуждение. Неужто убивец в почтенной шляхетской фамилии к ее чести и славе служит? Не лучше ли втихую все покончить? На что Матеуш тоже в гневе «с бабьем никакого сладу нету» вскричал, за великую обиду себе и агенту такие слова приняв. Кабы не в постели наша ссора приключилась, уж не знаю, к чему бы привела, а так всегда дело миром покончить способнее. Матеуш с агентом уж после посовещались и решили, чтобы мне к Зене письмо написать.

Бабке полегчало, однако совсем доброе здоровье навряд ли обретет. Я же не только живому человеку, но и бумаге доверить опасаюсь, о чем она мне поведала, отдать Богу душу готовясь…

Дочитав до этого места, самая старшая правнучка с раздражением подумала: и совершенно напрасно опасалась, этакие каракули и кошмарные зеленые чернила на веки вечные гарантировали сохранить самую кровавую, самую страшную тайну. Спасибо, она, Юстина, от природы ответственная, да еще историю любит и волю прародительницы почитает. А так лежал бы дневник спокойно, и ни одна живая душа в мире ни о чем бы не узнала, даже если эта самая Матильдина бабка собственными руками половину уезда вырезала Да нет, наверняка речь пойдет о фамильной тайне, о Наполеоне. Вспомнила о Наполеоне и вернулась к дневнику.

…Похоже, правда это, что император на прародительницу нашу польстился, была она матерью бабки, для меня прабабка; выходит, я прихожусь Наполеону родной правнучкой} Хотя нигде об этом не написано, да и не пристало такие вещи разглашать, однако не без причины прабабку мою монарх золотом да каменьями осыпал, веер же я своими глазами, еще в девушках будучи, видела.