Старшая сестра его величества. Власть

Третий советник и служанка совсем не обращали на меня внимания, о чем-то тихо переговариваясь резкими отрывистыми фразами.

Внезапно герцогиня Борей открыла глаза. Она не обратила внимания на что-то требовательно вопрошающего у нее супруга, ни на служанку, с кружкой лекарства в руках... Она смотрела прямо на меня. Не мигая.

— Помните, — громко и четко произнесла она, — вы принесли клятву, что исполните мою просьбу. Богиня не прощает клятвопреступников. И если не хотите закончить как я...

Она не договорила. Ее стала бить крупная дрожь. Изо рта пошла пена. И через несколько минут герцогиня Бокрей скончалась на руках своего супруга...

— Все, — выдохнул Третий советник, выпрямляясь над женой, и холодно и равнодушно приказал испуганно замершей служанке, — позовите моего поверенного. Надо зафиксировать смерть ее светлости герцогини Бокрей.

Служанка, не обращая внимания на слезы бегущие из глаз, тряхнула головой и мгновенно исчезла, забыв кружку с отваром на столике рядом с диваном. Как только за ней захлопнулась дверь, Третий советник сник... Он присел на край дивана рядом с умершей и взял жену за руку... Он смотрел на ее бледный лик, молчал, и как будто бы совсем забыл, что я все еще стою в комнате.

— Абрита, — его тусклый голос прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула. Странное онемение наконец-то оставило меня, и я сделала шаг назад, готовясь сбежать. Я просто так не сдамся. Не позволю Третьему советнику победить так легко. Если надо будет, буду драться голыми руками. — Мне очень жаль, что вы видели все это... Моя жена, — он судорожно вздохнул, — в последнее время стала совсем плоха...

Он, не вставая, потянулся к кружке с отваром и сделал большой глоток.

— Хотите? Этот отвар и, правда, очень хорошо успокаивает нервы. Думаю, сейчас он всем нам не помешает...

— Нет, спасибо, — разлепила я губы и снова шагнула назад, упираясь спиной в дверь покоев герцогини. И выпалила резко, — я не собираюсь пить гадость, которая подавляет волю!

Третий советник выпустил руку жены, прикрыл глаза ладонью и сухо рассмеялся.

— Это вам Саирла рассказала? — задал он риторический вопрос, — моя жена была не в себе, Абрита. Уж это вы должны были заметить. И все время несла разную чушь... Ей всегда казалось, что я что-то скрываю от нее, пою какими-то травами, — он запнулся, — вы знаете, ведь моя жена... когда-то именно она была наследницей Ургородских матерей. Но потом ваша мать решила, что этот титул подходит ей гораздо больше. Но, клянусь вам, тогда я ничего не знал об этом. Я был просто без ума от невесты короля. Видели бы вы, какая она была... Она шла по залу с кроткой улыбкой, изображая свою сестру, но в ее глазах сверкали искры задора и непокорности настоящей ургородской матери. Ее походка была похожа на танец, а тело, облаченное в скромные серые одежды, казалось потеряло свободу в этих ужасных тряпках. Мне так хотелось сорвать их, чтобы выпустить на волю. Я сразу увидел, что она совсем не такая тихоня, как говорила Великая Мать, представляя его высочеству будущую королеву. Я видел, что она похожа на меня. Она такая же сильная, своевольная и готова идти к своей цели не сворачивая, и рисковать всем, не считаясь с потерями. Когда я узнал правду, было уже поздно что-то менять. Но, клянусь, я никогда не стал бы силой принуждать ее к замужеству. Она была согласна стать моей женой. Она любила меня так же, как я ее... Она единственная любила меня таким, какой я был на самом деле... Я никогда не скрывал от нее своих настоящих целей. Она знала о том, что наш ребенок станет рано или поздно станет королем Грилории, и ей это нравилось. И я любил ее... Всегда... Даже когда она сошла с ума...

Он снова судорожно вздохнул, как будто бы был готов разрыдаться. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла подобрать слов. Я не знала, как мне реагировать на это признание. Оно было таким неожиданным. И совсем не вписывалось в мое представление об этом человеке. Как будто бы это был Третий советник из прошлого, из того времени, когда я считала его верным другом своего отца. Хотя он сам фактически отрекся от факта существования этой дружбы, прямо сейчас признавшись, что никогда не был другом его величества. Даже тогда, когда они оба были молоды.

Но с другой стороны, если смерть герцогини была для него таким сильным потрясением, то возможно, он не обратил внимания на то, что она сказала перед смертью?

— Простите... Я расчувствовался. — Третий советник вытер слезы, выступившие на глазах и высморкался, достав платок из кармана, — полагаю вы простите мне эти мгновения слабости, — виновато улыбнулся он.

— Да, конечно, — кивнула я. И сказала, тщательно подбирая слова, чтобы не выдать своей тревожной надежды. Может быть еще не все потеряно? — Примите мои соболезнования... мне жаль, что герцогиня Бокрей покинула нас... Но, признаться, слова, которые она произнесла, напугали меня гораздо больше...