Старшая сестра его величества. Власть

С моим сыном все хорошо. Жерен рассказал мне, что караван выехал вовремя. С Лушкой отправились его верные друзья: Сирга, Миха и Бусык, который извел и мать, и дядьку, желая отправиться вместе со всеми. Дошка обещала присмотреть за «малышами». Мальчишки до сих пор, несмотря на «солидный» возраст прислушивались к старшей сестре. Катрила тоже отправилась с ними. Дошка и ее взяла под свое крыло, пообещав отцу не спускать глаз с девочки. И не дать ей наделать всяких глупостей. Дошка была убеждена со всем своим юношеским максимализмом, что сначала свадьба и только потом постель. И это внушало мне совершенно обоснованный оптимизм.

— Вам сюда нельзя, — стража, внезапно появившаяся у дверей покоев моей дочери, перегородила мне путь. — По распоряжению господина Первого советника доступ к ее светлости только с его личного разрешения.

На мгновение я даже растерялась. Что это еще за новшества такие? Зачем Третий советник приставил охрану к моей дочери? Неужели ей кто-то угрожал? Мелькнула паническая мысль, которую впрочем тут же стерло вспыхнувшей во мне яростью. Да, как этот стражник, вообще, смеет не пропускать меня?! Я не побирушка какая-нибудь! Я герцогиня Бокрей, а Анни моя дочь! И никто и никогда не смеет останавливать меня!

Поэтому я молча, отодвинула стражника со своего пути и шагнула к двери. Он, вероятно, не ожидал от меня такой прыти, поэтому на мгновение растерянно замер. И мне хватило времени распахнуть дверь и войти в покои дочери.

— Ваша светлость! — кинулся он вслед за мной и отчаянно зашептал достаточно громко, чтобы я могла его услышать, — но распоряжение господина Первого советника!..

— Доложите ему, что я его нарушила, — совершенно спокойно ответила я. И обратилась к няньке, которая испуганно замерев в кресле с вязанием в руках, таращилась на нас огромными глазами. — Позовите Анни, — распорядилась я.

— Ваша светлость, — стражник не отставал, — прошу вас выйти...

А нянька, кажется, испугалась еще больше. Она вжалась в кресло, выронив из рук вязание и в ее глазах появился ужас. А у меня внутри все всколыхнулось от нехорошего предчувствия... Значит точно что-то случилось с Анни. Я уже открыла рот, чтобы потребовать немедленно показать мне дочь. Я должна была убедиться, что она жива и здорова.

Но в этот самый миг дверь в гостиную открылась и на пороге появилась Анни в старинном традиционном Абрегорианском наряде для юных девочек. Длинные рукава скрывали кисти рук, юбка до пола полностью закрывала ноги, ее лицо прятала плотная, непрозрачная вуаль, а бесформенная накидка — фигуру.

Увидев этот кошмар, я замерла на месте, открыв рот и широко распахнув глаза от удивления. Нет, я и раньше знала, как одевались девочки в Абрегории, но воочию видела это впервые. К тому же, это была моя дочь! Моя Анни! Моя девочка, которая привыкла к вольной жизни. И я не понимала, зачем она напялила на себя все это... Да, она просила, но я не ожидала, что она на самом деле наденет на себя что-то подобное. Тем более существовали не такие радикальные варианты абрегорианского платья.

Стражник, вероятно, тоже не ожидал появления маленькой герцогини и застыл без движения, опустив глаза вниз. И только нянька нисколько не удивилась увиденному. И только нянька не была шокирована происходящим. Она вскочила и поклонилась моей дочери так, как будто бы все было так, как должно было быть.

Анни едва заметно махнула рукой, и нянька озвучила нам ее повеление:

— Ее светлость просит вас покинуть ее покои, — пропела она, растягивая гласные, на манер Абрегорианской прислуги. Она чересчур сильно вжилась в свою роль.

— Пошел вон! — окончательно потеряв терпение, рявкнула я на стражника и силой выпихнула его из комнаты. А потом повернулась к дочери, — Анни, я не уйду! Я понимаю, ты обижена на меня за то, что я пропала так надолго без всякого предупреждения! Но так сложились обстоятельства.

Анни на мгновение замерла, словно раздумывая, а потом снова, едва заметно махнула рукой. Нянька «перевела» этот жест:

— Вы можете войти, ваша светлость...

— Ваша светлость, — стражник пытался вразумить меня, стоя на пороге и не решаясь войти внутрь, — я вынужден буду доложить о происходящем господину Первому советнику. Прошу вас выйти...

Но я молча захлопнула дверь, оставляя его за пределами комнаты. Пусть докладывает. Мне все равно. И повернулась к Анни.

— Анни, доченька, — я старалась говорить как можно мягче, — может быть ты снимешь это... Мне очень непривычно видеть тебя в таком наряде...

Анни снова ничего не сказала, просто помотала головой из стороны сторону, отказываясь снять этот ужас.

— Ваша светлость, — в глазах няньки опять появилась непонятная паника, — ваша дочь дала обет молчания. Это такой абрегорианский обычай, чтобы жених был богатым и добрым, — пояснила она.

Я дернула плечом, мол, знаю. Но зачем Анни этот странный обет? Ее жених уже определен, да и, вообще, все это было так сильно не похоже на мою дочь, что я невольно начала тревожится.