Старше

С его стороны было разумно уйти до того, как мы вырыли себе две могилы рядом.

И все же слезы горячим, огненным потоком жгли мои глаза.

— Я не знаю, что сказать.

Рид выдохнул через нос. Единственный признак того, что его это хоть немного волновало.

— Тут нечего говорить. Все решено. Я поживу у друга, пока не встану на ноги. Снова буду руководить студией, обучая Скотти в качестве помощника тренера.

— А Тара знает? — прохрипела я. — Уитни?

Он покачал головой.

— Пока нет.

— Ты уверен, что это правильный шаг? Я просто имею в виду… ты строил свою жизнь здесь. У тебя карьера, семья…

— Уверен.

Мои ладони сжались в кулаки, когда волна опустошения прокатилась по мне. Слезы жалили и пекли, неоновый свет резал глаза, а паника пронзила грудь, разрывая ребра.

— Нет. — Моя голова качнулась из стороны в сторону. — Нет, я уйду. Это глупо. Ты не можешь просто перевернуть свою жизнь, когда у меня нет никакой жизни. Меня ничто здесь не держит. Нет настоящего дома, нет цели. — Горячие соленые слезы потекли по моим щекам, а губы задрожали. — Пожалуйста… позволь мне уйти.

Наконец, постепенно, его лицо исказилось чем-то иным, нежели холодным безразличием. Боль просачивалась сквозь него, мерцая в глазах, морща лоб и брови. Рид шагнул ко мне и обхватил ладонями мои мокрые щеки.

— Я отпускаю тебя, Комета.

Внутри меня прорвало плотину.

Разлом вспорол мой живот и проложил лабиринт из осколков по груди, пока не пронесся бульдозером по легким к горлу. С моих губ сорвался крик боли, агония слилась с гневом, и я сжала в кулак переднюю часть его выцветшей темно-синей майки, не зная, хочу ли я притянуть его ближе или вытолкнуть с моей орбиты.

— Галлея. — Прижавшись к моему лбу, он поцеловал меня в губы и с дрожью выдохнул. — Прости меня. Так нужно.

Нет.

Ложь.

Это был не тот путь, совсем не тот.

Гнев взял верх, и я оттолкнула его от себя.

— Это и есть твое решение? — Спросила я, дрожа от переполнявших меня чувств. — Ты просто… сбегаешь?

Он сцепил руки за головой и закрыл глаза.

— Я должен.

— Ты не должен. Ты выбираешь легкий путь.

Два глаза цвета расплавленной зелени снова распахнулись, пылая яростью. Он шагнул вперед, его лицо оказалось в нескольких дюймах от моего.

— Легкий путь? — Его тон был таким же убийственным, как и его взгляд.

Я отпрянула назад, но подняла подбородок.

— Да.

Медленный кивок был его ответом, пока он кипел и метался, глядя вниз на голубой мат, словно это была прелюдия к словам, которые превратят меня в фарш.

Но он так ничего не сказал.

Мои брови нахмурились, и я скрестила руки на груди.

— О чем бы ты ни думал, просто скажи это.

Он отвернулся, его руки по-прежнему были сцеплены за головой, а каждый мускул спины напрягся.

— Скажи это, Рид. Скажи мне, о чем ты думаешь. Пожалуйста, просвети меня. — Я подначивала его, подталкивала и злила, но ураган его ярости было гораздо легче переварить, чем бездну горя, грозящую поглотить меня. — Скажи мне, почему ты считаешь, что убегать от своих проблем лучше, чем смотреть им в лицо…

— Потому что из-за тебя я гнию изнутри! — Он развернулся, обеими руками вцепился в свои волосы и сжал их в кулаки. — Ты понимаешь это? Одна маленькая ложь, и ты открыла дверь в ад. Ты заставила меня ослабить бдительность, позволить этой чертовой связи просочиться внутрь, и теперь я не могу избавиться от нее. Я не могу избавиться от тебя. Если бы я знал твой настоящий возраст, я бы ушел, как только ты мне о нем сказала. Ты прокляла меня, Галлея.

Слезы продолжали литься, оставляя на моих щеках следы уязвимости.

— Значит, это моя вина? — Я подалась вперед, сжимая пальцами бицепсы, чтобы не потянуться к нему. — Это не только моя вина. Ты ведешь себя как слабак.

Одна бровь взметнулась вверх, как будто бросая мне вызов повторить это снова.

— Лучше быть слабым, чем уничтоженным, — процедил он. — Именно это и произойдет, если мы будем продолжать в том же духе. Мы все будем уничтожены.

— Ты этого не знаешь.

— Я знаю. Ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что не сможешь уничтожить меня одним взглядом, — прохрипел он. — Вот почему мне нужно уйти. Мне нужно, чтобы между нами было расстояние. Тысячи миль, пока я не разрушил наши жизни. — Глубоко вздохнув, он соединил ладони, как для молитвы, и наклонился вперед, пытаясь убедить меня. — Скажи мне, что, по-твоему, произойдет, если мы будем продолжать в том же духе? Если Тара узнает? Скажи мне, какие мысли крутятся в твоей маленькой хорошенькой головке, потому что, уверяю тебя, это не то, что творится в моей.

— Я… я не знаю, — беспомощно ответила я. — Может, ты недооцениваешь ее. Может, она отнесется к этому нормально.

— Я знаю свою дочь. Ничто и никогда больше не будет нормально.

— Может, будет. Может быть…