Старший брат царя. Книга 1

— Горожане! Други! Работать надобно, а вы от споров голос теряете. Так послушайте меня. Первое, что хочу сказать, зачем нужен детинец. Придумали его прадеды наши, беспокойная у них жизнь была. Это крепость в граде. В лихую пору туда припасы несли, детей да женок отводили. Враг напал, оборону на стенах градских держат. Не сдюжили, отступали в детинец, там бьются до последнего. А чтоб при отходе больше потерь врагу нанести, между градскими стенами и детинцем завалы делали, кои малым числом защищали, пока остальные уходили. Другой раз перед врагом целые порядки изб зажигали! Врага так уматывали, что доберется он к детинцу, а ударить силы не хватает. На мировую идет! А тут, гладишь, свои подоспеют.

Споры вокруг притихли. Из слободы люди повалили. Юрша с недостроенного ряжа во весь голос говорил:

— Ваш новосильский детинец на этом месте поставим. Там вон, со стороны Зуши, обрыв и надежный частокол. Тут вот, по брегу оврага, между банями ряжи поставим, брег подроем, чтоб круче был. А за третью сторону детинца сойдет порядок слободских изб. Перед избами частокол поставим в ряд, отступя мало — второй ряд, между ними земли засыпем, каменьев — пушкой не пробьешь! Однако ж в таком деле урона не избежать — кое у кого огороды потопчем, плетни у иных снимем. Надобно то, други! Тут старосты есть. Они весь изъян запишут. Наместник за порчу платежи снизит. И на плетни лесу даст.

Юрша на секунду замолк, а из толпы уже голос не без ехидства:

— Дозволь, сотник, узнать: к чему спешка в ночи? Кто напал на нас?! Не слыхать!

— Ты вопрошать сюда выйди, чтоб все видели тебя... Нету? Сбежал? Плохо, что испугался. Отвечу все равно. Други! Когда враг нападет, поздно будет строить — биться надо! Место у вас хоть и лесное, но бойкое. Слухи разные ходят, вы их лучше меня знаете. Вот потому и спешка. Детинец надо возвесть, пока враг не пришел. Кто еще вопрошать хочет? Нету? За работу, други! Десятники, разводи людей. Костры зажигайте — виднее будет.

Потом показывал, где ямы рыть, как ряжи ставить, чтобы один десяток другому помогать мог... На рассвете только вернулся в дом, прилег, но уснуть не успел, сам наместник пожаловал:

— Гонцы наши вернулись. Поймали их неподалеку от города, пытали и отпустили. Тать, пытавший их, сказал, что других гонцов вернет без ушей и языка.

— Кудеяр?

— Будто б он.

— Сколько гонцов послал?

— Двоих. Двое и вернулись.

— Ехали дорогой?

— Да, у нас гон по Мценскому тракту.

— Я тоже двоих стрельцов послал, но велел лесами идти. Будем молить Бога, чтоб дошли.

Наместник перекрестился, потом, поиграв желваками, продолжал:

— И еще: на зорьке послал десяток подвод за бревнами на тот берег Зуши. Там встретили их ватажники, коней отобрали, возчиков отпустили.

— Значит, обложили.

— Обложили, и своих людей в городе имеют. Ты, Юрий Васильич, прости, что нашумел я вчерась.

— Чего уж там, я тоже не медовый. Как дальше будем, наместник?

— Велел собирать горожан на площадь. Старосты разобьют горожан на десятки, десятниками воев назначу, вооружаются пусть. На детинец пошлю.

— Верно. Туда народу побольше нужно. Прикажи воду завозить, землянки ставить, одну на пять-шесть семей. Разреши склады и амбары разбирать, бревна для частокола и на землянки...

В согласии договорились по всем делам. Юрша умылся холодной водой и пошел к частоколу смотреть, как стража стоит.

Перед самым полуднем из леса к воротам подъехала подвода, насмерть перепуганный купчик потребовал наместника.

Наместник подошел вместе с Юршей. Купчик сбивчиво рассказал, что вчера, когда он возвращался с ярмарки, его остановили ватажники, обобрали и держали до сих пор. Потом пришел сам Кудеяр. Велел идти в Новосиль и сказать его слово. Он, мол, кровопролития не хочет. Требует для разговора прислать двух-трех знатных горожан сегодня после обеда. И закончил:

— А я вот так перепугался, что ноги отказали. Засмеялся Кудеяр, подводу дал и наказал, чтоб на разговоры с собой скомороха захватили.

Купчика отпустили. Наместник спросил Юршу, что тот думает делать.

— Мыслю, надобно ехать мне.

— Кого возьмешь?

— Возьму троих — Сарацина, он, видать, ихний человек, рыжего, которого слуги самозванца называют князем Мосальским, и скомороха.

— И ни одного из своих? А как мы узнаем, что с тобой?

— Узнаете просто. Ежели к концу дня не вернусь, значит, все. Кончайте с самозванцем, готовьтесь к осаде.

Наместник возразил:

— Так не гоже, сотник. За Новосиль я в ответе. С тобой пойдет моя правая рука — Семен. Он хоть и молчун, а ума палата, и силенкой не обидел Господь.

— Нет, тут мое дело. Я навел на вас Кудеяра, мне и расхлебывать. Семена не надо, пусть на детинце силу расходует. А Кудеяра, чую, силой не возьмешь. И, опять же, на разговор с ворами иду, за такие дела головы снимают... Попробую миром уладить. Сколь велик можешь выкуп дать?

— У меня городских денег нет.

— Собирай. Ватажников вокруг много, не менее двух-трех тысяч серебряных копеек нужно.

— Что ты, сотник! Где такие деньги возьму?! Ярмарка худая была. Может, наберу с тысячу...

— Чего торгуешься? Мне торговаться придется. Ватажники возьмут град, больше потеряете.