Старший брат царя. Книга 1

Иван после всенощной еще долго занимался с дьяками, диктовал им указы разные, письма в Москву. А на сон грядущий, как обычно, Спиридон мыл ноги государю и передавал всякие события минувшего дня. Иван собирался уже прогнать слугу и уснуть, когда услыхал следующее:

— ...И было еще, новый жилец Юрий, Васильев сын, разыскивал полоняника, коего ты повелел к Мокруше отправить. И было еще...

Иван прервал плавное повествование:

— Зачем ему полоняник?

— Не ведаю. К Мокруше приходил, с ним разговаривал.

— О чем?

— Спросил я Мокрушу. А он знаешь какой! Облаял меня, пес смердящий!

— Замолчь. Мокруша — раб верный. А где дворянин Юрий?

— Тут, в покоях.

— Покличь.

Юрша вошел и поклонился, дотронувшись рукой до пола. В комнате стоял полумрак, перед образами горела всего лишь одна лампадка. Под открытым пологом кровати было совсем темно, угадывалось лишь очертание лежащего царя. Прозвучал голос Ивана:

— Ты дружбу водишь с полоняником? Зачем искал?

— Дружбы не было. Искал затем, что хотел тебе услужить. Когда ехали полем, Невезун сказал, что хочет послужить государству Русскому... Государь, пусть Спирька выйдет.

— Спирька, сходи за квасом. Как же он хочет послужить?

— Мыслил вернуться в татарский лагерь, подговорить других полоняников и привезти тебе голову самозванца.

— Почему об этом он не сказал сам?

— У меня из ума вон, видать, и у него тоже. Потом он ослабел очень. Я думал, не довезу его, помрет.

— Говорил он, почему не люб ему самозванец?

— Самозванец многое сделал для полоняников — выкупил их, обул, одел. Против него ж иные полоняники потому, что навел он на Русь татар. Не к добру такое.

Иван долго молчал. Юрша решился и робко спросил:

— Может, послать за ним?

— За кем? — будто очнулся царь.

— За стариком, Невезуном.

— Не повезло твоему Невезуну и тут. — В голосе Ивана послышалась насмешка. — Правильно сказал ты, ослабел он здорово и не выдержал. Сейчас дьяк доложил... Так что запиши его в поминание.

Юрша перекрестился, горестно вздохнул.

Иван из-за полога следил за сотником, встал, накинув летник, подошел к нему:

— Юрша-сотник, доверенный слуга мой! Кто тебе этот полоняник? Сват? Брат? Чего же ты загорился? Никчемный он, и пускать его никуда нельзя. Пойми сам: за двадцать лет плена он забыл веру православную. Предал царя русского, читал прелестные грамоты самозванца. Такое понять можно — самозванец выкупил его из полона, обласкал. Но он и самозванца предал, готов служить мне. Ты говоришь — Русь пожалел. Может, и вправду пожалел. Только поверить ему не могу! А ты запомни: никогда не верь предавшему! Не обязательно предавшего тебя, предателя вообще. Первый раз предать тяжело, дальше — проще. — Иван говорил торжественно, прохаживаясь по светелке, иногда останавливаясь и грозя пальцем. — Об этом должен помнить каждый, а царь многожды... Кто есть царь? Основа власти предержащей! А власть всегда у того, кто силен. Пока я слаб, супротивники, враги, всякая мразь будет поднимать голову. Советники, наставники станут убеждать, чтоб я ублажал супротивников, не обижал врагов, подставлял щеку... А почему? За себя боятся: а вдруг победят эти самые супротивники! Такая власть не полная, ибо полная только у сильного! При полной власти советники и наставники станут восхвалять все мои деяния. А враги попрячутся но углам. Но не дай Бог опять ослабнуть! Недруги вылезут из щелей; надрожавшись, рванутся к власти, передерутся, перелаются! Нет, слабеть нельзя. Раз уж я силен — враги явные и неявные должны погибнуть! Тогда и опасаться некого и оглядываться не нужно. А наставники и советники хвалить усерднее станут. Обязательно скажут: грозен, но справедлив! И добавят: иначе, мол, нельзя, на то и государь — помазанник Божий. Другое помыслить побоятся. Церковь свое слово добавит: всякая власть от Бога. Противники царя суть противники Бога. Анафема им!.. Для моих будущих дел надо копить силу, потребуется много верных людей. Истинно сказано: людей тьма, а ценного человека искать приходится. Вот и надо увидать ретивого, привлечь, выделить, приблизить. Опять же надо помнить: проще наградить и приблизить к себе десять, нет, сто простых людей, чем одного знатного. Награжденный тобой надежнее богатого по наследству. И всегда возвышенные тобой вернее и надежнее возвысивших тебя. Возвысившие всегда гордиться станут; их гордость поубавить следует... Обиженного врагом приласкай, этот многое для тебя сделать может, ему податься некуда.