Старший брат царя. Книги 3 и 4

Ночь беззвучно уходила, Саттар-старший не спал. Завернувшись в одеяло, он сидел, прислонившись к стене шатра, и прислушивался. Слегка потрескивали горящие плошки. Толстые кошмы шатра не пропускали звуков снаружи, но мурза знал — там разбегаются люди. Только что приходил сотник охраны шатра, он сообщил, что турки бежали, а с ними ушли слуги вельмож, потихоньку свернув шатры. Его люди готовы быстро разобрать и погрузить этот шатёр. Но как может хранитель свернуть шатёр хана без его приказания!

О, Аллах! Боли в сердце накатывались волнами, а тревога оставалась постоянной. Где хан? Где Саттар-младший? Утром сразу после дивана они уехали, и никаких вестей. Сын не прислал гонца — это можно понять, он подневольный. А хан? С юных лет Саттар-старший оберегал его, и вот покинул, не сказав ни слова! Слёзы навернулись на его глазах. Холодные, старческие... и вдруг в женской половине рёв Бибигайши. Она ворвалась в мужскую половину вся в слезах, с распущенными остатками косм. Саттар долго не мог понять, что с ней стряслось. Она была готова броситься на него, её сдерживала только его поднятая камча. Потом понял: сбежали к дагестанцам рабыни. Чёрт бы с ними! Но они обворовали её, Бибигайшу, родственницу хана! Украли её заветный ларец! А этот полудохлый хранитель пальцем не шевельнёт!

— Зови! Посылай стражников к дагестанскому князю!..

Сотник охраны сам явился. Бибигайша бросилась на него. Тот отстранил её и громко произнёс:

— Саттар-мурза! Дагестанский князь с джигитами ушёл следом за турками!

Наступила тишина... Потом упала и забилась в истерике Бибигайша. Саттар приказал убрать старуху... Теперь он обратился к сотнику как к равному:

— Что делать будем, Самат-джан?

Сотник нагнулся к мурзе и прошептал:

— Саттар-джан, леса кишат русскими. Увезти шатёр хана не дадут. Нужно уносить ноги...

За такие слова Саттар-мурза не убил сотника!.. Невидимая рука воткнула в сердце нож и повернула его. Саттар схватился за грудь и повалился. Сотник кликнул людей и сказал, что Саттар-мурза, умирая, приказал шатёр не трогать, его оставить здесь, нукерам догонять татар. Положив на спину мурзу, они накрыли его одеялом и ускакали, захватив с собой Бибигайшу, поварих, и кумысниц.

Армия Девлет-Гирея не отступала от Москвы и тем более не бежала. Она возвращалась в Крым — так решили диван и повелитель. Так говорили, и такое видел каждый — татары спокойно уходили косяком в сорок вёрст. Опытный глаз заметил бы, что косяк поредел, но вот после Тулы тысячи растекутся на просторах России, и каждая сотня возьмёт себе тысячу пленников — здоровых мужиков и красивых девок. А джигитам сейчас вон как нужны девки; они излечат их от усталости и ужасов войны! Собственно, за богатством, за рабами джигиты шли в эту бескрайнюю страну.

Девлет-Гирей, как всегда в походе, следует впереди главных сил, а Магмет-Гирей — среди последних тысяч. Возвращение шло нормально, никаких задержек. Хотя одно обстоятельство настораживало: русские полки не остались под Москвой зализывать раны, как в прошлом, а пошли следом за татарами, боковыми путями даже опережая их.

Это преследование пока никому не мешало, но в конце первого дня отхода, четвёртого августа, произошло событие, напугавшее многих младших начальных людей.

Представитель Османской империи Али-паша следовал примерно в середине общего косяка, в полной уверенности в своей безопасности. Порох, ядра, пушки, станки к ним везли более чем на двух сотнях подвод, управляемых пушкарями. Тысяча конных турок во главе с Али-пашой находилась впереди подвод. Дорога была сухой, достаточно ровной, потому даже обоз двигался местами рысью, чтобы подтянуться к уходящим янычарам.

В этом месте Крымский, или, иначе, Муравский, тракт проходил в верхнем течении реки Вашана с её многочисленными притоками. По обеим сторонам тракта всхолмлённый густой лес перемежался с глубокими ярами, а узкая пойма Вашаны изобиловала окнами топких болот, через которые лежала гать, хотя и широкая, но основательно разбитая. Потому обоз пушкарей оторвался от янычар на значительное расстояние. В образовавшийся разрыв влезло сразу несколько сотен русских, неизвестно откуда взявшихся. Эти вои подняли брёвна, лежащие на обочинах гати, на которые никто из татар не обратил внимания, и за минуту поперёк гати возник бревенчатый забор.

Около каждой телеги пушечного обоза оказалось три-четыре воя. Стычка была короткой, татарские пушкари либо гибли от сабель, либо бросались в болотную топь. Вои распрягали коней, а телеги с пушками сталкивались в болото, на завал укладывали бочки с порохом.

Между пушечным обозом и следующей за ним татарской конницей разрыв был небольшой, и конники сразу поняли, что у турок что-то стряслось: телеги обоза вдруг перегородили гать, сбившись в кучу. Над телегами появился дым и первых конников встретил взрыв. А когда дым взрыва рассеялся — увидали второй завал...

Янычары хватились обоза ещё до первого взрыва. Рванулись назад, нарвались на густой огонь ручниц из-за бревенчатого забора.