Старший брат царя. Книги 3 и 4

Впрочем, жили тут и неунывающие, прошедшие допросы с пристрастием, но признанные виновными в малой вине и сейчас ожидающие отправки на каторгу. Из них назначались дюжинники — начальные люди из заключённых, согласившись отбывать тюремный срок в тюремной прислуге.

Клим понимал, что где-то тут рядом и день и ночь идёт страшная работа: иногда доносятся нечеловеческие, звериные крики, приглушённые каменными стенами... Часто, очень часто гремела щеколда, скрипела отворяющаяся дверь, и вместе со светом и волной чистого воздуха входили стражники. Один с саблей обязательно останавливался в дверях, другие двое-трое втаскивали обмякшее тело, клали на пол, рядом бросали одежонку. Редко уходили пустыми, чаще захватывали кого-нибудь с собой. После их ухода дюжинные по номеру на руке определяли из какой дюжины несчастный и относили на место.

Вот опять звякнула щеколда, дверь нараспашку. Вошли пятеро, один с факелом, двое волокли дико орущего человека, бросили на пол, тот продолжал орать, извиваясь червяком. Один из стражников с силой ударил его ногой в грудь со словами: «Замолчь, скотина!» — и тот послушно замолк, вытянулся, перестав извиваться. Стражники назвали двоих из пятой дюжины. Одного дюжинники тут же подвели, а второй где-то прятался. Стражники стукнули дюжинника, и, посветив под нарами, принялись ловить ослушника. Бегали пригнувшись, прямо по еле живым арестантам, матерились, орали, а кто-то смеялся — всё-таки развлечение! Беглеца поймали, и дюжинники принялись избивать его, на этот раз стражники прекратили избиение... Факел унесли, дверь скрипнула, и темница наполнилась привычными звуками: стонали, тихо выли, плакали, но никто не молился...

Дюжинники отнесли только что принесённого на его собственное место, он ещё дышал.

Жизнь продолжалась! Вот опять звякнула щеколда, но теперь вошли служители, принесли шесть вёдер варёной репы и шесть лотков с ломтями хлеба. Вместе со служителями вошёл ещё арестант и сказал, что его направили в третью дюжину. Дюжинный хотел возразить, но служитель сказал, что на новенького порция добавлена. Вновь пришедший оказался также слугой князя Афанасия, и он тут же устроился рядом с Климом. Третий дюжинник для порядка заглянул на его номер на руке и протянул:

— М-м, ты тут давно, видать? Кличут как?

— Гераськой! С князем вместе привезли.

— И жив по сей день!

— Бог милостив!

Дюжинника третьей дюжины звали Зосимой. Он получил ведро и лоток, прошёл к своим подопечным и принялся делить ужин: выкладывал репу и хлеб на берестяные тарелки. Клим получил ещё горячую репу и кусок хлеба. Зосим сидел рядом и ел не торопясь свою порцию. В первой дюжине возник какой-то шум. Зосим заметил:

— Ух и шебутной народ в первой! И чего дюжинный с ними пестается!.. А вы у меня хорошая смена.

— И часто меняемся? — полюбопытствовал Клим.

— По-всякому бывает... Ты, лекарь, поешь сам, потом покорми этих вот. — Рядом лежали двое пластом, около них — берестяные тарелки с ужином. — Руки им повредили... Может, поможешь чем, в помощь любого бери.

Страждущих тут хватало! Так Клим вошёл в жизнь темницы.

18

Наступила ночь, для Клима первая в темнице. Он накормил изувеченных, как мог, успокоил их боль — менял мокрые тряпки на их воспалившихся суставах. Теперь они уснули, а он уснуть не мог. Подвал засыпал в мучениях: стонали, выли. Уснувшие вдруг вскакивали с диким рёвом — им приснились дневные мучения. В другом углу стоны прерывались страшной матерщиной, проклятиями и богомерзкой хулой... К своему ужасу, Клим почувствовал, что не в силах молиться! Он привычно повторил про себя слова молитвы, но обращение к Всевышнему успокоения не принесло...

И вдруг он увидел себя в страшной темноте преисподней! Он слышит стенания отовсюду — грешников режут, поджаривают, варят в котлах. Вопли истязаемых, пугающий рёв рогатых служителей сатаны. Вот служители кидаются к нему, рвут с него одежду, и душат, душат! Он хочет бежать, но не может. Они сдавали горло ему... Он просыпается... Темница храпит, стонет, рычит... А он, Клим, действительно задыхается! Обливается потом. В поисках свежей струи воздуха он высунулся из-под нар. Плошка тоже задыхалась — красный огонёк чадил чёрным дымом. А у дверей слышалась возня, приглушённая ругань, удары — туда сползались люди, которым невмоготу удушье, там шла дикая борьба за глоток свежего воздуха из щелей под дверью и вокруг неё.

Сделав над собой усилие, чтобы не ринуться к двери, Клим вернулся на своё место под нары и принялся старательно глубоко дышать...

Утром открыли дверь, ворвался живительный воздух, веселей засветился огонёк в плошке... Потом пришли стражники с факелами, вместе с дюжинниками проверили заключённых, двоих утащили — их жизненный путь оборвался. Может быть, они счастливее оставшихся?!

Принесли шайку свежей воды, сразу образовалась очередь жаждущих. На завтрак — круто варенный горох. Оказалось, здесь кормили дважды в день — утром и вечером.