Старший брат царя. Книги 3 и 4

Никто не заметил, как появился гонец с такой новостью. Однако слух растолкал горожан и теперь всем стало интересно знать, к кому он заходил, с кем беседовал, и сотни глаз следили за ним. Гонец был из казаков, что охраняли хозяина, просто так к нему не подойдёшь и не спросишь! Сейчас он в заезжей избе у бабки Босяги, надо полагать, отдыхает. Вечером гонец пошёл к причалу, там его встретил подьячий из приказной избы, Ахий. У того в руках узелок, и все решили, что в узелке — описный свиток, что в приказной избе хранится под замком в отдельном сундуке. Ахий же по повелению хозяина каждодневно вписывает в тот свиток деяния, идущие на пользу и во вред хозяйству Аники. Потому были и такие, кои, увидев, как Ахий с гонцом садятся в лодку, от души пожелали, чтобы лодка перевернулась на стремнине и утонул бы Ахий со своим свитком!

Клим не видел Анику с марта, когда тот оставил его в Ярославле лечить двух выкупов. В мае же, когда Клим прибыл в Соль Вычегодскую, хозяин уже отбыл. Климу ничего не оставалось, как ждать, кому Захар, бывший рановский атаман, откроет тайну князя Юрия и что последует за этим: будут ли ждать возвращения хозяина иль сразу начнут иск. А то схватят и поволокут в Москву. Не было охоты думать о защите, а бежать отсюда он не мог, Аника вспомнит, что Василиса и Фокей — близкие люди Клима, и примутся за них, а так тлелась надежда отвести беду — откуда этой паре знать, кем когда-то был Клим!

И всё ж ожидание было бы тягостным, если бы не общее несчастье — в Соли Вычегодской свирепствовал мор — кровавый мыт. Климу с первого же дня пришлось заняться борением с такой напастью, забыв обо всём другом.

2

...Тогда в мае струги встретил сольвычегодский старший приказчик Зот, молодой мужик, но какой-то увядший и невероятно худой. Он, по-стариковски опираясь на посох, выслушал голову приехавших, отдал ключи от амбаров, распорядился разгружаться, а сам направился к Климу, который с ребятами выносил свой скарб на берег. Заметил: широкоплечий, подвижный, таскает только левой рукой, правой — придерживает. И вот он стоит перед ним, шапку не сломал, всего лишь поклонился; седая борода с желтизной, из под ермолки седой чуб прикрывает пустую правую глазницу, через нос на левую щёку давний шрам... Зот оглядел неприязненно и произнёс:

— Хозяин про тебя сказывал. По его глаголу, я думал, ты... А! — Зот безнадёжно махнул рукой. Клим понял его: чего приказчик мог ожидать хорошего от старца с неправой правой дланью! Зот хмуро продолжал: — Плохи у нас дела, как тебя, Клим. Всех мыт крутит. Вон я на той седмице совсем поправился, а тут опять понесло! Своих лекарей у нас трое, а с народом никого. Один с хозяином ушёл, другой сам заболел, на Посад к бабе перебрался, а немчин английский живёт у своих в подворье, сюда глаз не кажет. Так что лекарские избы пустые, иди и живи. А это выкупы, да?

— Выкупы, лечил я их. Это — Иохим, жемчужник, а это — Кирилл, иконописец.

— С такой рукой?! Ну ладно, пускай они пока тебе помогают и в лекарской живут. Там при избах ещё сторожиха.

Клим расспросил о болезни. Оказалось, болеют мытом с конца зимы. То ли охотники занесли, то ли пришлые гости завезли на мартовскую ярмарку. А к маю вообще ни одного здорового не осталось. Иной будто поправится, но опять заболевает страшнее прежнего. Многие мрут, особенно старики и дети. Холодея от недоброго предчувствия, Клим спросил Зота о приказчике Фокее. Тот задумался:

— Фокей?.. Тык у меня такого приказчика нет.

— Как нет?! По зимнику с обозом из Москвы приехал с женой!

— А, Заика! Фокей взаправду. Так он не приказчик, а старший стражник. Хозяину он чем-то потрафил. Мы ему теперь сторублёвые обозы доверяем. Честный мужик. Ныне Заика, то бишь Фокей, в отъезде, днями вернётся. А тебе он сродственник?

— В Москве встречались. — Не зная исхода Захарова доноса, Клим решил сторониться близких ему людей.

Лекарские избы располагались недалеко от строгановских хором, в общем порядке хозяйственных служб. Это были две избы с общими сенями. В одной избе вроде как больница — вдоль стен нары и полати, в другой, наверное, жили лекари, тут стояли две кровати да поставец во всю стену с туесками и склянками. Печь занимала четверть избы. В ней был встроен большой котёл с отдельной топкой, видать, для варки снадобий. Везде было намусорено, стоял гнилостный запах заброшенного жилья. Позади изб — двор с сараями и баней, но смотреть их Клим не пошёл — двор был запакощен скверно пахнущей грязью, и там роились тучи мух.

В сенях на большой связке хвороста сидела сторожиха — пожилая женщина, повязанная платком неопределённого цвета так, что открытыми остались только глаза и приплюснутый нос. Она в руках держала палку и безучастно смотрела, как незнакомые люди приносили и складывали около неё корзины, мешки, укладки. Её о чём-то спросили, она промолчала, больше к ней не обращались.

Осмотрев новые владения, Клим подытожил:

— Вот, други, нам тут сколько-то жить. Давайте убираться.