Старший мальчик

Как-то в дождливый день я прятался под крышей остановки и читал письмо от брата, которое достал из ящика с утра. Тут останавливающаяся машина выплеснула на тротуар небольшой фонтан. Это был Ситроен.

– До метро? – спросил его хозяин. – Садитесь.

Я скептически пожал плечами – с чего это вдруг он решил меня подвезти? Состроив презрительную мину я кинул ему: «Подвезите лучше старушку». Я открыл заднюю дверь его машины и проводил пожилую женщину в салон, и в эту секунду во мне вскипела злость на себя: почему я должен упускать возможность так шикарно прокатиться? Я резко дернул ручку передней двери и плюхнулся на сиденье. Автомобиль тронулся. Я откинулся на спинку и смотрел на пробегающие кинолентой дома, разглядывал богатое чрево салона. Какое-то волнение копошилось во мне. Я не мог разобраться, в чем дело. Его руки красиво, подчеркнуто красиво, лежали на руле…

Старушка попросила остановить у рынка и, пожелав благодетелю короб всякого счастья, исчезла, мы двинулись дальше. Я вжался в спинку сиденья и искоса посматривал на него. Мне доставляло удовольствие его разглядывать, это было похоже на игру – он очень чутко реагировал на взгляд, стоило посмотреть на его пальцы, как он начинал шевелить ими и менял положение той руки, на которую я смотрю. Вдруг он остановил машину. Я еще не успел понять, почему. Повернувшись в его сторону, я увидел, что он смотрит на меня в упор. Вот таким мне хотелось бы быть, когда я стану взрослым. Эта элегантность и небрежность, изысканность и налет грусти, наверное, это так нравится женщинам… Мне не хотелось выходить под дождь, и чтобы не затягивать неловкое замешательство, я выпалил неожиданно резко.

– А какого черта вы решили меня подвезти?

Он, казалось, на мгновенье напрягся, словно застигнутый врасплох, но затем удивительно беспечно пожал плечами и улыбнулся:

– Не знаю, просто вы стояли ближе, а я ехал один и надумал… сделать доброе дело.

Он вытащил сигарету, его длинные пальцы повертели ее, слегка сжимая с боков, закурил, не предложив мне, хотя в тот момент я многое бы отдал за пару крепких затяжек.

– А чего вы ждете? – произнес он. – Метро.

Это взбесило меня, я вышел из машины, звонко хлопнув дверью, затем обернулся и сказал в приоткрытое окно:

– Господь вам этого не забудет.

В колледж я в тот день опоздал, и хотел было совсем не ходить, но сегодня была философия, один из моих любимых предметов. Я пристрастился к ней благодаря нашему Сенеке, такое прозвище было у философа. Я очень любил наблюдать за ним.

Вот он сидит в своем классическом благообразии, в своих седых кудрях, в своем белом свитере с горлом как колодец, и его старческий бубенчик звенит равномерными раскатами, то витая над передними рядами, то улетая до задних, в зависимости от того, куда он посылал взгляд своих круглых голубых глазок, выбегающих из-под век как детские мячики выкатываются из-под кровати с длинным покрывалом. Эти два мячика сегодня все чаще и чаще докатывали до меня и так таращились, что невольно я ждал, что они и вовсе выпадут. Сегодня я слушал его отрешенно, мне казалось, что лекция проходит под водой на глубине нескольких километров, а все мы на палубе затонувшего корабля – прикованы попарно, как гребцы на галерах. На меня нашло странное оцепенение. Все мои сокурсники глядели мертвыми рыбьими глазами – кто на Сенеку, кто в окно. Вдруг в центре нашей подводной могилы произошел взрыв – старик вскочил и забегал перед доской, горячо доказывая очередной постулат. Он размахивал руками и гневно кричал, словно кто-то возражал ему, он казался безумным, проклинающим и проклятым, но бессмертным в своем непонятном возбуждении, столь чуждом его слабому стариковскому телу. Умолк он также внезапно, как и взорвался. И когда он снова ушел под воду, вокруг него забурлило – ученики с рыбьими глазами повставали с мест и вода пошла пузырями. Я встряхнулся и тоже поднялся со стула. Потоком меня вынесло на улицу.

Остаток дня я провел как сомнамбула, а утром снова стоял на остановке, привычно выступив на шоссе, чтобы лучше было видно дорогу. Подошел автобус, но я не сел в него. Теперь я точно знал, чего я жду. Я хотел, чтобы он проехал на своей машине. И через некоторое время я увидел, что он останавливается. Короткой дороги до метро нам хватило, чтобы побеседовать о литературе и жизни, перед тем, как высадить, он пригласил меня на свою завтрашнюю лекцию о Рембо – он читал в университете.