Старший оборотень по особо важным делам

– Джентльмены, я бы отъехал, чтобы здесь не торчать, – предложил Соловьев, включая двигатель.

– Меня до метро подбросьте, – попросил Голицын. – Куда парнишку денете?

– Да присмотрел я тут одно местечко...

Квартира была однокомнатной, на последнем этаже старого дома. В принципе, все необходимое для проживания в ней имелось, вот только с потолка в специально подставленный тазик непрерывно капала вода.

Хозяином был шустрый усатый дедок в плаще и кожаной шляпе. Еще на лестнице получив от Шилова деньги, он дважды основательно пересчитал их, прежде чем спрятать в потайной карман пиджака.

– Это крыша, что ли, так протекает? – спросил Соловьев.

– Да нет, – успокаивающим голосом сообщил дед, – там труба на чердаке прохудилась. Уж пятый год не могут починить.

– Тогда, отец, давай цену сбрасывать, – весело предложил Шилов: не потерявшийся в условиях рыночной жизни дед ему чем-то нравился.

– Да нет! И так почти задарма пускаю.

– Ой, дед, ты меня без штанов оставляешь.

– Зато крыша есть.

– Дырявая.

– На улице-то хужее будет.

– Тоже верно. Телефон работает?

– Все культурно. Только межгород я отключил. Холодильник есть, газ, вода есть. Телевизор почти новый, сын подарил.

– Ух ты, вещь какая, – одобрил Шилов, но вместо телевизора посмотрел на потрепанную гитару, с понтом висящую на стене над кроватью.

– Денежки – первого числа каждый месяц, как договаривались, – продолжал дед. – Новоселье будем справлять?

– Это насчет выпить, что ли?

– Да, – хитро улыбаясь, подтвердил дед.

Неся два пакета с продуктами, пришел Скрябин.

– Я вам что, скалолаз? – Он поставил звякнувшие стеклом пакеты на стол. – Куда лифт дели?

– Пропили! – Шилов выудил из пакета прямоугольную бутылку горилки, протянул деду: – Отец, ты причастись без нас. А то сейчас супруга придет. Она, если увидит, такой кипеш устроит!

– Это точно, это они могут, – дед спрятал бутылку под плащ и, пожелав всем быть здоровыми, покинул квартиру.

– А перцовку я для нас покупал, – сказал Скрябин.

– Да ладно, нам сейчас нужна трезвая голова. – Шилов прошелся по комнате, поглядывая то на затертый паркет под ногами, то на протекший потолок над головой, то на Краснова, напряженно сидящего на кровати... – Чего пригорюнился, Мишаня?

– Жизнь быстро меняется, не успеваю привыкнуть.

– Ну, это ты себе сам такой слалом устроил.

– И как долго мне тут?...

– Пока проблемы не решим. Что, в камере лучше было?

– Да я ничего такого не говорил...

Шилов повернулся к Соловьеву:

– Серега, проверь, что там на чердаке с этой трубой. Ну и заодно пути отхода.

– Пути отхода? – недоуменно повторил Краснов.

– Ты еще не понял, Мишань? Тебя убивать будут. Если не люди Чибиса, то гнилые менты. Они уже сейчас землю носом роют, чтоб тебя найти. А мне тебя сберечь хочется. Тебя Айдар в камере охранял? Теперь мы прикрывать будем.

Шилов взял стул, сел верхом, облокотился на спинку, в упор глядя на Мишу.

– Зачем вам все это? – спросил Миша.

– Ради истины. – В подтверждение этих слов Шилов сурово кивнул. И тут же добавил: – Шучу. Просто нам делать нечего.

Скрябин разбирал пакеты с продуктами, Шилов продолжал говорить:

– Значит так, Мишаня: будешь слушаться – будешь жив. Задача пока простая. Дверь никому не открывать, с соседями не знакомиться, никуда не ходить. Попробуешь рвануть – меня подставишь, а себя не спасешь. Потому что вычислить твои связи – раз плюнуть. И грохнут тебя, хоть ты где спрячешься. Хоть здесь, хоть в Москве, хоть в Воркуте... И даже в Караганде. Понял?

Краснов вздохнул:

– Все я понял.

– Молодец. Тогда тазик вылей. А то протечешь вниз – соседи участкового вызовут, а вслед за участковым к тебе придут киллеры.

– Опять? Сейчас напугаете меня – я спать не буду.

Шилов встал со стула, подошел к окну, осторожно отодвинув ветхую занавеску, посмотрел на улицу. Сказал:

– Меньше спишь – дольше живешь.

* * *

Бомж позвонил с таксофона на «трубу» Моцарта и, отчаянно труся, прочитал с бумажки текст:

– Герман Алексеевич, просили передать, вас приглашают. На шаверму и коньяк. Через два часа пора очки перед Богом зарабатывать. Ой...

Шилов вручил бомжу сто рублей, вытащил из таксофона карточку и пошел ловить частника – Соловьева и Скрябина он отправил в отдел, чтобы они не привлекали внимания своим долгим отсутствием.

Когда он приехал к бистро «Шаурма», Моцарт уже ждал его. В зале не было никого, кроме самого Моцарта и охраны, а на двери висела табличка «Закрыто».

– Ну что ж, за все надо платить, – сказал Моцарт, выслушав Шилова. – За гуманизм – тоже.

– Да нет, ты правильно все сделал. Просто система гнилая.

Моцарт выпил полбокала коньяку, подумал и пожал широкими плечами:

– Может, так даже и лучше. Я давно собирался в Европу перебираться, да все что-то держало. Перед тобой только неловко. Подставил я тебя, получается, – Моцарт посмотрел Роману в глаза.

Шилов усмехнулся:

– Ладно, я еще повоюю.

– Помощь нужна?

– Нет, спасибо. Меня и так уже в твои шестерки записали.

– Уроды! Слушай, полетели со мной? Я тебе это от души говорю. Неужели тебя эта ментовка тут держит? Все равно эти козлы тебя так или иначе сожрут.

– Или я их.