Старший оборотень по особо важным делам

Когда Шилов пришел, Миша Краснов как раз готовил себе обед и, открыв дверь, сразу скрылся на кухне.

Сняв куртку, Шилов прошел в комнату. Гитара была снята со стены и лежала поперек кровати – видимо, Миша пробовал музицировать. А кроме этого, со времени его последнего посещения вроде бы никаких изменений.

Шилов посмотрел в окно. По дороге сюда он много раз проверялся, но все-таки... Нет, подозрительных людей и машин не наблюдается. Хотя сейчас все кажутся подозрительными.

Жестяной тазик на полу был почти полон. Шилов сел перед ним на корточки, слегка стукнул по ржавому боку – по воде побежали ровные круги. Пробежали и успокоились, отразив лицо Шилова. Лицо было не слишком веселым. Роман улыбнулся – улыбка получилась кривой. Как, наверное, и положено оборотню.

Миша принес из кухни сковородку с яичницей.

– А водка есть? – спросил Шилов.

– Случилось чего?

– Да так, по мелочи. Но тебе знать полезно.

Нашлась почти целая бутылка перцовки. Под выпивку и закуску яичница оказалась вполне приличной, Шилов рассказал Мише то, что можно было рассказывать.

– Да, попадалово, – оценил Миша. Сказать, что он испугался или хотя бы сильно приуныл, было нельзя – видимо, Краснов начал уже привыкать к тому, что жизнь постоянно меняется.

– Да ладно, образуется все. Кроме меня и ребят никто про эту квартиру не знает. Ну, а повяжут меня, так мужики что-нибудь придумают.

– Я-то тут... Я-то чего? Я-то не о себе, я о вас!

– Ладно, давай на «ты» и по последней, – Шилов кивнул на пустые рюмки, и Миша взялся за бутылку, в которой оставалось уже меньше ста граммов.

Наливая, сказал:

– Только не по последней, а по крайней.

Чокнулись, выпили. Шилов перебрался со стула на кровать. Взял гитару, попробовал струны. Толком играть он не умел. Так, баловался немного в школьные годы, когда увлекался рок-музыкой, да в армии выучил несколько простых песен.

Миша посмотрел с интересом, ожидая, наверное, что Роман сейчас выдаст что-нибудь эдакое – или «Мурку» и «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла.», или наоборот, «Прорвемся, опера!» Но Роман только перебрал струны, взяв несколько несложных аккордов, и заговорил о делах:

– Я вот что думаю: уехать тебе надо. На Камчатку. У меня там ребята хорошие есть. Оленинки поешь, тюленя бить научишься.

– А дело, суд, показания мои?

– Не знаю. Пока не знаю, Миша. Может, и не будет ничего. Может, оправдают всех, а тебя посадят. Может, наоборот. Может, вместе сидеть будем. Уехать тебе надо.

– Можно сигаретку?

– Да, бери, конечно.

Краснов закурил. Сделав несколько глубоких затяжек, сказал:

– Да не поеду я! Все равно поймают. Лучше с вами.

– Миш, ты никому ничего не должен.

– Должен. Себе.

– То же мне, народоволец нашелся. Грохнут тебя или посадят.

– Слушай, – Миша усмехнулся, – между прочим, из нас двоих я – не в розыске. Давай, я тебя спрячу? На севере много укромных мест.

Шилов покачал головой:

– На север я всегда успею. Правду надо узнать.

* * *

Напротив окна девяносто седьмой камеры, уже за территорией четвертого изолятора, находился большой недостроенный дом, в который приходили друзья и родственники заключенных, чтобы «покричать» своим. Иногда их оттуда сгоняли, но обычно общение шло беспрепятственно, главное, чтобы «свой» услышал и подошел к окну камеры.

– Э-э-й, триста двадцать шестой!

– Ты посылку получил?!

– Саша, я тебя люблю!!!

На стене дома большими кривыми буквами было написано: «Мелкий, мы с тобой!», и этот лозунг точно характеризовал положение дел: в дом приходили кричать кореша и подруги всякой мелюзги, влетевший за угоны, гоп-стопы и квартирные кражи, а люди серьезные имели другие возможности передать инструкции оставшимся на воле сообщникам или скорректировать показания с арестованными подельниками.

– Жи-и-и-рный, как дела?!

– Юра, Иванов! Все нор-маль-но! Светка аборт сде-ла-ла-а-а!!!

Лежа на нижнем ярусе шконки, Чибис разговаривал по сотовому телефону:

– Это у меня за окном дом-кричалка. Хоть мегафоны покупай и в аренду сдавай. Да... Да-да, слышал-слышал. Горе-то какое! Как же мы теперь без Моцарта?.. А по второму вопросу? А я тебе говорил, валить его надо. Таких, как Шилов, просто пугать нельзя. Слушай, ты, Фельдмаршал, ты изобретай, что хочешь, но один я не сяду... У меня твоих записей на целый диск хватит. – Чибис хихикнул. – А ты как думал? Да, конечно. Все твои указания по всем делюгам. Ну, миленький мой, я же не первый день на свете живу. Подстраховался! Хорошо, только не надо орать на меня. Мы же друзья!

Чибис выключил трубку.

Шилов приехал в бильярдную, где его хорошо знали. Прежде, чем зайти внутрь, повертелся на улице, присматриваясь, нет ли засады. Нет... Как бы ни старались Арнаутов и Виноградов, а перекрыть все места, где может объявиться Роман, они не в состоянии. Будут ждать в тех, которые, с их точки зрения, наиболее перспективны. Пускай ждут: он там не появится.

В бильярдной Шилов пробыл недолго. Пообщавшись с несколькими игроками, которые ему доверяли, он одолжил деньги. Для шикарной жизни не хватит, но чтобы первое время продержаться в подполье – достаточно. Никто не спросил, что случилось и когда Роман вернет долг.