Стартап

Она изобразила напускную строгость. Было видно, что ей самой неловко — дама не хотела, чтобы её застукали с сигаретой.

— Слушаюсь, ваше превосходительство! — Горелик взял под козырёк, развернулся и строевым шагом, под смех поварихи, направился к машине. Вслед донеслось:

— К пустой голове руку не прикладывают!

Тем временем Лазар осматривал автомобиль, интересовался у водителя техническими характеристиками и, с некоторым удивлением, произнёс:

— Я ждал, что нас будут возить на монструозном джипе с брезентовым верхом, как в плохих американских фильмах про ещё более плохих русских.

— Я тоже ждал «козлика», — сказал подошедший Горелик.

— Что есть «козлик»? — ещё больше удивился Лазар.

Евгений вмешался:

— Питер, Вы путаете. «Козлик» — это «ГАЗ-69», совсем уж старый автомобиль, его прекратили выпускать в семидесятых. А Вы, Сэм, в фильмах видели уже «УАЗ-469», в простонародье — «уазик». Хотя, что тот, что другой, скачут по колдобинам, как настоящие козлы. Давайте поедем, а то мы и так опоздали.

Лазар запросился на переднее сидение и, добитый наличием кондиционера, затребовал тест-драйв. Водитель засмеялся и сказал:

— Все вопросы — к начальству. Я не против, разрешат — пожалуйста.

— О’кей! — Сэм усмехнулся, развернулся к сидящим сзади пассажирам и выдал. — Питер! Ты определённо нравишься этой женщине с кухни. Будь аккуратней, как бы не нарваться на обвинения в харрастменте!

Горелик махнул рукой, а Евгений почти обиженным тоном заявил:

— Что Вы, господин Лазар! Она и слов-то таких не знает. Наши женщины почти никогда не скрывают своих чувств, а играть ими они вообще не умеют.

11

Машина плавно катилась по свежеотсыпанной дороге. Пассажиры были заняты своими делами: Евгений строчил очередное сообщение в очередной соцсети; Лазар неотрывно следил за действиями водителя и поведением приборов на панели; Горелик же, глубоко задумавшись, смотрел отвлечённым взглядом в окно. Сэм повернулся к заднему ряду, увидел отсутствующего друга и, несколько недопонимая причину таких резких перемен настроения, решил взбодрить его.

— Питер!

— Да, Сэмми, — ответил Горелик, не отрываясь от окна.

— О чём ты так долго думаешь? О той женщине из ресторана?

— О ней — уже нет.

— Странно. Она же ещё молодая и очень хорошенькая!

— Местами — даже красивая, — вставил Зиновьев, не вылезая из смартфона.

Водитель отчётливо хмыкнул. Евгений оторвался от экрана и удивлённо произнёс:

— Иваныч! Я чего-то не знаю?

Водитель хмыкнул второй раз, но ничего не ответил и продолжил молча крутить баранку.

Лазар сделал вид, что не понял, о чём речь, и продолжил:

— Отчего так? Она, кажется, уже влюблена в тебя! Не надо даже штурмовать — крепость готова сдаться. Да, она несколько полновата; ужасный «make up», прости, не знаю русского аналога этого понятия; одежда с распродаж… Но ничего, всё поправимо: фитнес, стилист и рейд по бутикам радикально её изменят. Ради тебя она пойдёт на всё! Подумай, какие перспективы: ты всегда будешь любим и ухожен, а главное — сыт. Она будет кормить тебя отличными вкусными супами, румяными пирогами и «красным салатом».

— Это что ещё за салат? — спросил Зиновьев.

— Не помню названия, что-то вроде «Рыба в пальто».

В возникшей паузе недоумения первым нашёлся водитель:

— Ха! «Сельдь под шубой». А Вы шутник.

Все, кроме Лазара, засмеялись.

— Нет, Сэм, — отулыбавшись, произнёс Горелик, — в пальто у нас не рыбы, а животные.

— Это какие? Впрочем, потом расскажешь. Наверное, тоже очень сытные. И вовсе я не шутник: попробуй запомнить такое название! Как можно то, под чем погребён аккуратно разделанный труп селёдки, назвать «шубой»?! Дикая смесь отварных овощей и лука, всё это густо приправлено жирным белым русским соусом. Мммм… Пальчики оближешь! И ещё эти, печёные пирожки с красной рыбой, как они… Ивановитч! Распрягаи?

— Расстегаи. (Новый взрыв смеха)

— Вы так вкусно рассказываете, господин Лазар, что я снова есть захотел. — сказал Евгений и сглотнул слюну.

— Вот! Чем не жизнь, Питер?

— Всё это так, Сэм, но о чём мы будем с ней беседовать?

Лазар хмыкнул как водитель.

— Говорить будешь только ты — она будет смотреть тебе в рот, и будет счастлива слушать тебя до конца дней.

— Этого-то я и боюсь: Тазики «Оливье», моря супов, километры колбас, полки пирогов, дивизионы чебуреков, бригады пончиков… И компот! Через пяток лет я поправлюсь на двадцать пять — тридцать килограммов; голова перестанет работать и будет забита хлопотами о доме и семье; дети, опять же, пойдут…

— Ты не хочешь детей?

— Хочу. Но не от разжиревшей глупенькой поварихи. Чему она их научит?

— Хорошо, ты не хочешь полненькую повелительницу кухни. А кто тебе нужен? Эмансипированная худосочная феминистка-веган, помешанная на спасении планеты?

— Не перегибай палку, Сэмми. Впрочем, такая уже была. Ничем хорошим это не закончилось.

— Помню. Окей, тогда кто? Жаклин Онассис? Перис Хилтон? Памела Андерсон? Леди Гага?

— Ты хочешь имён? Изволь: Надежда, Эвита, Мария.

— Так, постой. Я, кажется, понял ход твоих мыслей. Крупская, Перон, а Мария? Какая Мария?

— Склодовская. Слыхал про такую?

— Конечно. Жена Кюри. Я удивлён, что…

Горелик перебил: