Старуха 5

– И контра. У нас что на Аландах творится?

– Одиночные самолеты они научились аж над Варшавой замечать… чаше всего, а групповые вылеты – вплоть до Вены. Но только… сильно групповые. А в твоем ведомстве по этому поводу есть что сказать?

– Немножко есть, ночных ракет пока сотни полторы, к середине мая до двух сотен, надеюсь, набрать сможем. Но вот больше – точно нет. Так что вся надежда на Павла Осиповича.

– А затем – и на Владимира Михайловича. Но ты тоже хороша: заставила его сделать самолет, который метров с двухсот от СБ никто не отличит.

– Я надеюсь, что не отличит.

– И надежды твои Владимир Михайлович оправдал: есть данные… агентурные: немцы считают, что мы в западные округа поставили именно СБ с новыми пропеллерами. Мясищеву только за это Героя Соцтруда дать нужно будет.

– И Сухому!

– Я тебя знаю, твоя бы воля – так они с ног до головы орденами обвешенные ходили. Но – обломись: на Политбюро принято решение им по Звезде дать. Но ты не плачь: по Звезде за каждый новый самолет…

– Спасибо огромное!

– На тебя просто смотреть приятно, как ты за других людей радуешься! Честно скажу: только ради того, чтобы на тебя в эти минуты посмотреть, я бы людям каждый день ордена всякие выдавал бы. Но придется подождать: сама понимаешь, секретность нужно соблюдать. Так что решение принято, а постановления пока нет, а вот когда самолеты себя проявят…

– Подольше бы не проявляли… но ведь не получится…

– И все равно мы победим!

– Ага, уничтожим фашистскую гадину в его собственной берлоге. Вот только победа заключается не в том, чтобы разгромить гитлеровцев, и даже если мы Остров под воду опустим, это будет еще не победа.

– А что тогда ты считаешь победой?

– Долго рассказывать, да и не время еще.

– Насчет опускания острова должен сказать… как члену ГКО сказать должен: товарищ Хлопин уже дюжину своих изделий изготовил.

– Это он молодец…

– Что не так? Только что сияла, как начищенный пятак – и опять мрачнее тучи…

– Лаврентий Павлович! У меня настроение сейчас по десять раз на дню меняется! Само по себе меняется, безо всяких причин! И спрашивать меня почему это – смысла ни малейшего, я и сама не знаю!

– Ну уж совсем-то за дурака ты меня не держи! Извини, пойду я… но если что-то тебе захочется…

– Идите уже! Но за Звезды нашим авиатором – огромное спасибо!

Заседания, хотя и довольно непродолжительные, в ГКО стали практически ежедневными. И на вечернем заседании первого мая Лаврентий Павлович сообщил «пренеприятнейшее известие»:

– Эстонские товарищи сообщили, что Гитлер ввел в Эстонию две танковых дивизии, всего около четырехсот пятидесяти танков. Так же две дивизии размещены в Латвии и одна дивизия размещена в Литве. Но литовская нам представляется наиболее боеспособной, в ней исключительно новые немецкие танки на вооружении состоят.

– А на других возможных направлениях?

– На других у нас с товарищами плоховато. По косвенным данным можно предполагать, что танковые дивизии разворачиваются в районе Жешува и к югу от Белостока. Меры мы приняли, противотанковые силы в нужный районах разместили. Насколько эффективно они сработают, мы заранее, конечно, знать не можем, но есть веские основания предполагать…

– По срокам что-то выяснить удалось?

– Старуха убеждена, что нападение будет либо в ночь на семнадцатое, либо на двадцать четвертое. И она это вроде неплохо так обосновала…

– Ну-ка, поделись с нами ее выводами?

После того, как Берия изложение закончил, Сталин заметил:

– Надо же, а Слава пришел к тем же выводам, но совсем по другим причинам. Он все связывал со сроками посевной…

– То есть по любым основаниям мы приходим к одним и тем же выводам, – высказал свое мнение Тихонов.

– И выводы все равно могут быть неверными. Однако мы обязаны считать, что это – действительно самый вероятный вариант, и, значит, уже шестнадцатого армия должна быть в максимальной готовности.

– Будет, – поспешил заверить Лаврентий Павлович, – они уже сейчас в ней находится. То есть не РККА…

– Нужно бы и РККА подготовить, – не очень уверенно заметил Валентин Ильич.

– Не нужно, – буквально огрызнулся Лаврентий Павлович. – Пока краскомы изображают для немцев пьянь, фашисты серьезной разведкой не заморачиваются: зачем, если и так все видно?

– А протрезветь-то они успеют?

– Успеют, у РККА будет минимум неделя для протрезвления. Да и пьют-то они… причем не они, а специально подготовленные товарищи, не до поросячьего визга. И дисциплину нарушают не они – так что будем просто ждать.

– И будет для фашиста сюрприз такой!

– Валентин, будет война. Причем Старуха убеждена, что война будет страшная.

– Ну да, и чем больше мы выкосим врага в самом начале… извините, товарищи, просто второй месяц на нервах…

– Извиняем. Как проходит заполнение полевых складов?

В половине третьего ночи в Кремле раздался гудок аппарата ВЧ и взволнованный голос оператора станции на Аландах сообщил:

– Наблюдаем воздушные цели, групповые, много… очень групповые, мы их видим аж до Бухареста.

– Лаврентий, отдавай приказ!

– Уже отдан. А сколько там было самолетов – узнаем уже утром… Иосиф, нужно народу сообщить, кто займется?