Старухи

– Я не собираюсь с тобой разговаривать!

Ульяна зашипела:

– А я с тобой и не разговариваю! Я предупреждаю. Ещё раз увижу, что ты моешь ноги в воде, которую не сама принесла, дело будешь иметь со мной, а это плохо. Очень плохо…

Анечка была не из трусливых и с вызовом спросила:

– Что ты мне можешь сделать?!

– Накажу! – пригрозила Ульяна.

– Как? – засмеялась в лицо Ульяны девушка. – По попе ремнем?

Нинка подскочила и заорала прямо в смеющееся лицо:

– Нет! Просто придушу? Хочешь?! Прямо сейчас!

Анечка в испуге отшатнулась от Нинки, но еще пыталась шутить:

– И тюрьмы не побоитесь?

– Не впервой мне, милая! Тюрьма – дом мой родной! Одной больше, одной меньше!.. Там у меня друзья. А прокуроры и судьи только спасибо скажут, что грохнула такую ё…ую дрянь, как ты.

Анечка, видимо, почувствовав не шуточную опасность, повернулась и быстрым шагом пошла к дому.

– Он на тебе не женится! – крикнула вслед убегающей девушке Ульяна.

Анечка остановилась. Повернулась и серьезно спросила:

– Это от вас будет зависеть?

– От «жениха» твоего! Подумай сама! Кому ты обосралась такая?!

До вечера Аня и Коля не выходили из своей комнаты и рано легли спать.

К завтраку тоже вышли раньше обычного.

– Знаешь, мать, – сказал Коля, – мы, пожалуй, поедем…

– Что так?

– Дела, – коротко ответил сын.

Коля с Аней поели, покидали вещи в машину и быстро укатили.

Елена Олеговна не стала удерживать. Ни словом, ни делом. Более того, про себя она даже с радостью согласилась с отъездом «дорогих» гостей: «Иначе – не выдержу».

За те дни, которые «дети» провели у неё, она вымоталась и физически, и морально. Они ели, пили (чай, кофе, вино, водку), «отдыхали» в своей комнате, закрывшись на щеколду…

Проскочила мысль: «А ведь так ни разу и не спросили о моём самочувствии…» Проскочила мысль да и ускакала незаметно…

После «налета» гостей Елена Олеговна долго мыла посуду. Быстро не получалось. Помоет – отдохнет, помоет – отдохнёт… А эта подлая посуда всё не кончается и не кончается. Анечка за все дни не помыла за собой ни одной тарелки. И постель не убирала… Елене Олеговне это не обидно. Просто тяжело очень…

* * *

А на следующий день Елена Олеговна заболела. Её крутило, ломало, поднялась высокая температура, болело горло… «Надо лечиться, – с тоской подумала Елена Олеговна, – а лекарств, конечно же, нет… Вроде Рая ещё прошлым летом приносила какие-то травы… Где они?..» Сил искать не было…

Целый день пролежала в кровати, а ночью заболели спина, грудь, бока… Вообще всё заболело, все кости и мышцы. «Господи, помоги!» – прошептала Елена Олеговна и провалилась в беспамятство.

Сколько она лежала в бреду – неизвестно. Но вот скрипнула дверь, и Елена Олеговна разомкнула глаза, чтобы тотчас их закрыть. Второй раз Елена Олеговна приоткрыла глаза, когда услышала скрип половицы рядом с кроватью, и увидела лицо склонившейся над ней Ульяны. Большая и грозная старуха прикоснулась прохладной рукой ко лбу Елены Олеговны и задала прямой вопрос:

– МудИт?

Этимология слова «мудить» была Елене Олеговне неизвестна, но смысл она уловила безошибочно и потому ответила утвердительно:

– Мудит.

– Еле живая, – появилась из-за спины Ульяны Нинка.

– Давай! – сказала Нинке Ульяна.

Нинка подала Ульяне баночку с какой-то то ли жидкостью, то ли мазью… И началось!

Елену Олеговну ворочали со спины на живот и обратно, поворачивали на бок, натирали каким-то пахучим снадобьем, похлопывали и… нещадно ругали! Лечили – и ругали, лечили – и ругали… За гордость, за нежелание общаться с людьми… Больше всех проявляла себя, конечно же, Нинка. Таких словесных оборотов Елена Олеговна не слышала за всю свою долгую жизнь и, наверное, поэтому не очень понимала их смысл. «Какие интересные слова! – удивлялась Елена Олеговна сквозь забытье. – Почему я о них ничего не знаю? Какова их этимология?..»

И ей было совсем не обидно, что её ругают, и потому она просто молчала и как бы со стороны наблюдала за происходящим.

– Кто у нас самый гордый? – не унималась Нинка. – Мы тебя, рухлядь такую, будем лечить, а ты, когда поправишься, плюнешь в нашу сторону?! И разве тебя, рухлядь такую, не надо ругать?!

– Надо, – наконец прервала свое молчание Елена Олеговна.

– О! Заговорила! На поправку пошла рухлядь! – восторженно произнесла Нинка.

Ульяна села на табуретку, стоящую возле кровати, и, поглаживая Елену Олеговну по голове, ласково сказала:

– И к озеру надо ходить. И не только за водой. И не украдкой. Купаться надо. Чего стесняешься? И на лавочке надо с нами сидеть…

Потом в нее влили горькое питьё и ушли.

Удивительное дело, но после ухода старух Елена Олеговна сразу уснула и проспала всю ночь спокойно, как в детстве.

Утром проснулась и удивилась своему самочувствию: голова не кружится, горло почти не болит, даже душевное напряжение ушло… Слабость, конечно. Это да. Даже пальцы не сжать в кулак. Но главное – голова ясная! Елена Олеговна всегда больше всего боялась за голову. А как не бояться в таком возрасте?! Столько примеров!..