Старухи

Взглянула Елена Олеговна в окошко. День светлый! Можно бы пойти погулять, если бы не слабость… От болезни это или от старости? От всего! Она и раньше особой силой не отличалась, а теперь, в этом возрасте…

Вспомнила Елена Олеговна свою «спортивную» юность. Очень она стеснялась своего неумения быстро бегать, прыгать через «козла»… Этот «козёл» пугал её больше всего. Одноклассники потешались над ней, когда на уроках физкультуры Лена «работала» на «снарядах». У Нелли Дикаловой, худенькой и на вид слабенькой девочки-отличницы, всё получалось. Она бегала так быстро, как никто из девочек в классе. А у Леночки при команде учителя физкультуры Максима Андреевича «на старт!» замирало от ужаса сердце. А тут ещё Жорка Павлов в искажённом виде повторял команду физрука и при этом, гад такой, насмешливо смотрел на Леночку. Физрук: «Наааа старт!» А Жорка: «Наааа срать!» И всё! Леночка не могла сдвинуться с места. Ей было и смешно, и обидно одновременно. К финишу она прибегала последней. И всегда только так, и никак иначе. Дома она делилась с мамой своим «горем», и мама, как могла, успокаивала дочку: «Откуда тебе быть сильной, доченька моя?! Ты – в блокаду еле выжила…»

После детства пришла, как водится, юность, а Леночка продолжала «комплексовать» и завидовать своим подругам, которые умели быстро бегать и ловко прыгать.

Она завидовала не только своим одноклассницам, но и далеким от нее спартанским девушкам, о которых много читала. Спартанские девочки получали в детстве хорошее физическое воспитание и были спортивнее, выносливее и здоровее Афинских женщин. Ах, как она ими восхищалась!

Зато Леночка много читала. Даже больше Нельки Дикаловой, хотя та была отличницей, а Леночка – так себе… Уже в школе Леночку называли «ходячей энциклопедией», что было ей не очень и нужно. Она понимала, что знания не дают силы и здоровья, о которых она так мечтала. Более того, она знала и такое древнее изречение, как: «многознания умножают скорбь». Ей нужно было здоровье, а здоровье нужно добывать, чего она как раз и не делала. Она успокаивала себя: «Я не спартанская девочка, а русская». И не делала ни малейшего движения по направлению к силе и здоровью. И до сих пор она такая. Но… когда заболевала болезнью серьёзнее насморка, тогда спохватывалась и начинала… Нет, не заниматься своим здоровьем, а обдумывать план того, как она станет это делать и когда начнёт.

Так и в этот раз. «Пора заняться собой!» – подумала она решительно и даже громко, как только могла, сказала в пространство комнаты: «Пора!»

Более того, она спустила ноги с кровати!

Но «заняться собой» она не успела, потому что в дверь постучали.

«Не получилось!» – подумала она с радостью и крикнула:

– Войдите!

К удивлению Елены Олеговны, в комнату вошла маленькая старушонка-Бомжонок.

– Я только на секундочку, – опустив глаза в пол, быстро заговорила старушка. – Я по просьбе Ульяны. Она просила передать вам…

И старушка протянула Елене Олеговне маленькую стеклянную баночку.

– Что это?

– Увидите, – сказала малышка и скрылась за дверью.

Елена Олеговна даже не успела поблагодарить старушку. А в баночке она обнаружила икру! Натуральную! Лососёвую!

«Милые вы мои! – подумала она о старухах с нежностью, – самим, небось, есть нечего, а тут – такой деликатес! Как мне отблагодарить вас? Вот вернутся силы, выйду из дома и просто поклонюсь!»

На следующий день силы почти вернулись, но решительность пропала… И Елена Олеговна снова стала подслушивать разговоры старух.

* * *

– У нас национализма нет! – возмущенно сказала Анна-Историк. – И не говорите глупостей!

Именно к этому моменту разговора и подоспела Елена Олеговна.

– А некоторые малые народы считают, что есть, – высказалась Людмила.

– Ну, они малые, им можно считать. Маленьких нельзя обижать. Большой не должен обижать маленького, а мы считаемся великим народом, – поддержала разговор матушка Евдокия.

– Уже давно, к сожалению, нет… – тихо сказала Анна.

– Как же ты с такими взглядами историю преподавала? – удивленно спросила Гламурница-Людмила.

– Так и преподавала. Но уже, к счастью, дааавно не преподаю. Отмучилась…

– Не нравилась тебе что ли твоя работа? Или детей ненавидела?

– И работа нравилась, и детей любила. Проблема в другом… Надоело говорить лживые слова… Стала говорить, что думала, как понимала… Тут и уйти пришлось…

– Понятно. Сочувствую. Скучаешь по работе?

– Нет, наверное… Старая я уже…

– Тут все такие, – сказала Ульяна.

– Если честно, то здесь мне хорошо, – призналась Анна. – Не хочу в стардом.

– Ещё бы! – поддержала Анну Нинка. – Лучше здесь сковырнуться под кустом, чем там сгореть заживо.

– Да, это не худший вариант, – согласилась с подругами матушка-Евдокия.

– Я думаю, лучший, – поддержала Мария-Бомжонок.

– А как думаете, девчонки, – перескочила на другую тему Гламурница-Людмила, – почему нас вдруг стали называть россиянами? И куда делись русские? При этом… чуваши есть, татары есть, мордва есть, а русских – нет… Всегда были, а теперь – исчезли. Россияне только остались…

– А для меня слово «россияне» всё равно, что «обезьяне», – сказала Мария.

– Верно! – засмеялись старухи.