Старушки-разбойницы

И Климкин ссутулился под своим одеялом. Сколько лет прошло с тех пор, а обида на предательницу до сих пор была с ним.

– Освободившись по условно-досрочному, вы решили действовать? Захотели разобраться и наказать тех, кого считали виновными в своих бедах?

– Для начала я хотел Наталью просто увидеть. Но это оказалось не так-то просто. Наталья наотрез отказывалась со мной встречаться.

– И тогда вы поехали к ее подругам, которых считали виновными в оговоре. Благодаря их показаниям у следствия окончательно сформировалось мнение о вашей виновности. И вы захотели им за это отомстить. Что вы предприняли?

Климкин растерянно молчал.

– Это может прозвучать странно, но ни к Ларисе, ни к Татьяне, ни тем более к Галине у меня никаких претензий не было. Может быть, потому, что их я никогда не любил, но от их предательства я не испытывал никакой боли. Конечно, мне было любопытно, почему они так поступили, но в заключении у меня было много времени, чтобы проанализировать и свои, и их поступки. И в общем-то я понял, почему женщины так поступили в отношении меня. Я им мешал, и как только возникла возможность, они от меня избавились. Я и сам на их месте поступил точно так же, за что же тут обижаться?

– Но вы все равно отомстили им!

– Это как же?

– Застрелив Ларису в ресторане. И ударив ножом ее подругу.

Климкин окончательно пришел в замешательство.

– Нет, нет, этого я не делал!

– Напрасно вы отпираетесь. Оружие, из которого была убита Лариса, нами найдено. И владелец его тоже известен. Оружие травматическое, но регистрации все равно подлежит. Владельцем пистолета являетесь вы, отпираться от этого просто глупо. А на ноже, которым была убита Татьяна, найдены ваши отпечатки пальцев.

На Климкина жалко было смотреть. Глаза у него выпучились, губы шевелились, но с них не слетал ни один звук. Бедный ученый буквально онемел от новой беды, свалившейся на его голову.

– Я не убивал! – воскликнул Климкин в отчаянии. – Что вы такое говорите! Ни Таню, ни Ларису! Пистолет у меня пропал. Как только я обнаружил его пропажу, сразу же заявил об этом в полицию. Сделал все в установленном законом порядке, вам не к чему придраться.

– Очень ловкий ход. Заявляете, что пистолет у вас украден, а на самом деле никто оружие у вас не крал. Оно находилось все время при вас. И вы только ждали подходящей минуты, чтобы с его помощью свести счеты с одной из ваших врагинь.

– Нет, это какая-то ошибка! Вполне возможно, что пистолет пропал еще до моего ареста. Мне тогда было не до проверки своего имущества.

– У кого были ключи от вашей квартиры?

– У Натальи. У нее одной. Хотя мы и не общались, но я знаю, что все эти годы она регулярно платила по всем коммунальным платежам от моего имени. Я присылал ей деньги, она оплачивала квитанции. Я оставил на ее имя доверенность, и, насколько я знаю, Наталья сдавала мою квартиру и получала за нее деньги. Кроме того, в колонии я работал библиотекарем, деньги небольшие, но на оплату платежей хватало.

– Значит, Наталья могла взять ваше оружие?

– Конечно! И нож с кухни тоже могла. И конечно, раз нож мой, то на нем сохранились мои отпечатки пальцев.

– Вы обвиняете Наталью в совершении ею двух убийств?

Вместо него ответила Галина:

– Наташа и не на такое способна! О-о-о! Это такая личность… Нас же ведь она собиралась прикончить. Она же прекрасно понимала, что оставляет нас умирать в этом погребе. Если бы не ваше появление, то мы скопытились бы от холода. Наташка все прекрасно рассчитала. Наплела мне с три короба, что нам нужно уехать, Климкиным запугала. Когда он внезапно появился возле ее дома, сказала, что нам конец. И есть один только способ, как его устранить. Нужно, сказала она, отвезти его в дом моей бабки, который я уже пятый год продать никому не могу, да тут и оставить.

– И ты согласилась?

Климкин смотрел на Галину с возмущением.

– Так ведь я думала, что это ты Ларису с Татьяной убил. И Льва заодно тоже прикончил. Я боялась за свою шкуру, вот почему согласилась помогать Наталье.

– А мне эта мерзавка сказала, что у них с Галиной есть ко мне разговор. Конечно, я тут же примчался. Я мечтал о том, чтобы увидеть Наталью, все эти годы. Я хотел с ней объясниться. Дурак! Я думал, что она считает меня виновным в краже и потому презирает и не хочет со мной общаться. Но она не захотела со мной говорить о прошлом, она лишь сказала, что сейчас нам троим нужно поехать в дом Галины. Но я и на это согласился. Приехали, зашли, тут меня чем-то оглушили, и я потерял сознание. Очнулся уже в погребе. Потом сверху еще что-то упало, мягкое. И голос Натальи рассказывает нам, что мы круглые идиоты, если думали, что она позволит себя обойти. А напоследок и говорит: «Лежите тут, голубчики. Пять лет дом продавался и еще пятьдесят будет на продаже стоять. Никто вас тут не найдет, истлеют ваши косточки, а я весной заеду, земелькой да песочком вас присыплю, вовсе никто ни о чем не догадается».

И взглянув на следователя, Климкин произнес:

– Если она с нами такое зверство собиралась учинить, то почему бы ей было не убить также и Ларису с Татьяной?