Старые друзья

О л ь г а  С о к р а т о в н а. Я тоже думаю — здесь мне скучать не придется.

М и х а й л о в. И все же вам придется возвращаться в Россию! Это уже серьезно. (Приближается к Ольге Сократовне и говорит тихо.) Мы собираемся бежать. У нас уже все подготовлено.

Ч е р н ы ш е в с к и й. Не слушай его, Оленька, я вовсе не собираюсь бежать.

М и х а й л о в. Николай Гаврилович боится стать нам помехой.

Ч е р н ы ш е в с к и й. Конечно, я погублю все дело. Я не умею ездить верхом, а пешком далеко не убежишь!

М и х а й л о в. Сколько раз в Петербурге мы с Ольгой Сократовной уговаривали вас ходить с нами на уроки верховой езды. Я положу вас поперек седла, как вьюк. Мы убежим!

О л ь г а  С о к р а т о в н а. Это очень опасно?

М и х а й л о в. Конечно, рискованно! Но поймите, Ольга Сократовна, больше нет сил жить в неволе. (Читает стихи.)

       Только помыслишь о воле порой,
       Словно повеет оттуда весной.
       Сердце охватит могучая дрожь,
       Полною жизнью опять заживешь.
Мир пред тобою широкий открыт,
Солнце надежды над далью горит.
       Ждет тебя дело великое вновь,
       Счастье, тревога, борьба и любовь…
       Снова идешь на родные поля,
       Труд и надежды с народом деля…

Он не успел дочитать, в это время врывается в избу конвоир, штабс-капитан  Ш м е л е в.

Ш м е л е в (Михайлову). А вам кто разрешил свидание?! Кто позволил отлучаться из тюремного лазарета?

М и х а й л о в. Я ушел ненадолго.

Ш м е л е в (Ольге Сократовне). Вы приехали сюда повидаться с мужем? Или собирать государственных преступников?! (Конвоиру.) Обоих отведи в острог. Михайлова тоже поместить в одиночную камеру.

Ч е р н ы ш е в с к и й. Вы обязаны доставить больного в лазарет.

Ш м е л е в. Больные не убегают! Если убегает, значит, здоровый. В острог!

Конвойный подходит к Чернышевскому и Михайлову и знаком приказывает им идти.

М и х а й л о в (Ольге Сократовне). Жалко, дочитать не дали! Но мы еще увидимся!

Ш м е л е в. Не надейтесь! (Ольге Сократовне.) Вам предписано собираться в обратную дорогу!

3

1871 год. Почтовая станция в Восточной Сибири.

За столом сидят  Ч е р н ы ш е в с к и й  и  ж а н д а р м. Жандарм пьет водку. Чернышевский — чай. Около них суетится, прислушиваясь к разговору, С т е п а н и д а.

Ж а н д а р м (наливает из штофа). Ты, видать, человек серьезный. Только водку не пьешь. (Чокается.) По последней!

Ч е р н ы ш е в с к и й (наливает из самовара). Я пить буду, покуда самовар не осушу. Даже кости промерзли.

Ж а н д а р м. А ты, верно, русский?

Ч е р н ы ш е в с к и й. Русский.

Ж а н д а р м. Ежели русский — должон водку пить. (Пьет.) Ты, видать, перед государством крепко провинился. Сколько лет отсидел?

Ч е р н ы ш е в с к и й. Семь. Да в Петербурге два.

Ж а н д а р м. Эва срок какой — девять лет! Ты по какой части служил?

Ч е р н ы ш е в с к и й. По писарской.

Ж а н д а р м. За девять лет ты бы как в должности продвинулся! Захотел с царем тягаться! У него войско. А у тебя кто — студенты?!

С т е п а н и д а. Мужиков тоже много к нам гонют.

Ж а н д а р м. Солдаты и мужиков одолеют.

Ч е р н ы ш е в с к и й. Солдаты тоже из мужиков.

Ж а н д а р м. Но-но… Я понимаю, куда ты гнешь. (Степаниде.) Как тебя там?

С т е п а н и д а. Степанида.

Ж а н д а р м. Так вот, Степанида. Я за штофом пойду, а ты готовь закуску.

С т е п а н и д а. Хватит тебе! Ты на службе!

Ж а н д а р м. Куда он денется? Отсюда бежать некуда! В нашей службе каторжной одна радость — бутылка! (Чернышевскому.) А ты ложись спать. Завтра большой перегон. Отдыхай!

Ч е р н ы ш е в с к и й. Благодарю вас.

Жандарм уходит.

С т е п а н и д а. Вы тоже за волю пострадали?

Ч е р н ы ш е в с к и й. За волю. И вы?

С т е п а н и д а (кивает). Вы из каких мест?

Ч е р н ы ш е в с к и й. Из Петербурга. По рождению-то я саратовский.

С т е п а н и д а (радостно). Наш, волжанин! А мы — самарские! У вас Волга, говорят, похуже нашей.

Ч е р н ы ш е в с к и й. Не скажите, у нас есть замечательные места.