Старые годы в селе Плодомасове

- На другую зиму, - заговорил он, - Вихиорова генеральша привезла из-за Петербурга чухоночку Метту Ивановну, карлицу, еще меньше меня на палец. Покойница госпожа Марфа Андревна слышать об этом не могли. Сначала все изволили говорить, что эта карлица не натуральная, а свинцом будто опоенная; но как приехали и изволили сами Метту Ивановну увидать, и рассердились, что она этакая беленькая и совершенная. И во сне стали видеть, как бы нам Метту Ивановну себе купить, а Вихиорша, та слышать не хочет, чтобы продать. Вот тут Марфа Андревна и объясняют, что "мой Николай, говорят, умный и государю отвечать умел, а твоя, говорит, девчушка, что ж, только на вид хороша, а я в ней особенного ничего не нахожу". А генеральша говорят, что и во мне ничего особенного не видят, - так меж собой обе госпожи за нас и поспорят. Марфа Андревна говорят той: "продай", а эта им говорит, чтобы меня продать. Марфа Андревна вскипят вдруг: "Я ведь, - изволят говорить, - не для игрушки ее у тебя торгую: я ее в невесты на вывод покупаю, чтобы Николая на ней женить". А госпожа Вихиорова говорят: "Что же, я его и у себя женю". Марфа Андревна говорят: "Я тебе от них детей дам, если будут", и та тоже говорит, что и оне Марфе Андревне Пожалуют детей, если родятся. Марфа Андревна рассердятся и велят мне прощаться с Меттой Ивановной. А потом, день, два пройдет, Марфа Андревна опять не выдержат, заедем, и как только оне войдут, сейчас и объявляют: "Ну, слушай, матушка, я тебе, чтобы попусту не говорить, тысячу рублей за твою уродиху дам", а генеральша меня не порочат уродом, но две за меня Марфе Андревне предлагают. Пойдут друг другу набавлять и. набавляют; набавляют, и потом рассердится Марфа Андревна, вскрикнет: "Я, матушка, своими людьми не торгую", а госпожа Вихиорова тоже отвечают, что и оне не торгуют, - так и опять велят нам с Меттой Ивановной прощаться.

До десяти тысяч рублей, милостивые государи, доторговались за нас; а все дело не подвигалось, потому что моя госпожа за ту дает десять тысяч, а та за меня одиннадцать. До самой весны, государи мой, так тянулось; я доложу вам, госпожа Вихиорова ужасно переломили Марфы Андреевы весь характер. Скучают, страшно скучают! И на меня все начинают гневаться: "Это ты, изволят говорить, - сякой-такой пентюх, что девку в воображение ввести не можешь, чтобы сама за тебя просилась".

"Матушка, - говорю, - Марфа Андревна, да чем же, - говорю, питательница, я могу ее в воображение вводить? Ручку, - говорю, - матушка, мне, дураку, пожалуйте!"

- Маленький, - прошептал сочувственно дьякон.