Старые истории

Вынужденная обстоятельствами, Анна Павловна открыла и сформулировала закон, который назвала «принципом Чука и Гека». Помните эту историю с телеграммой? Мальчишки решили рассказать матери о ее утрате в том случае, если она прямо спросит, была ли телеграмма. Иначе и рассказывать не стоит: «Мы не выскочки».

Если бы муж спросил Анну Павловну, встретила ли она в магазине своего директора, она бы сказала: «Да, встретила». Но он не спросил. И поэтому, проглотив таблетку тардила, уснул, так и не узнав, что, оказывается, мужчины могут обманывать своих жен, делая вид, что они сидят на очень важном, животрепещуще необходимом совещании, а на самом деле совершенно в ином месте распивать цикорий и закусывать его плавленым сырком.

Утром в семь часов ноль-ноль минут Анна Павловна, помахивая расписной торбочкой, в которой что-то приятно булькало, залезла в автобус у институтского подъезда. Залезла последней — все уже сидели на местах.

— На работу бы так вовремя ходили, — попыталась испортить коллективу настроение невыспавшаяся Анна Павловна. Но все только захихикали.

Здесь скрывалась маленькая тайна. Вынужденные ежегодные поездки на уборку картошки и других овощных культур вслух проклинались как работа не по основному профилю, в течение почти целого месяца сбивающая институт с толку. Но в душе коллектив обожал это занятие, особенно в хорошую погоду. Вы что думаете, Анна Павловна не отбрехалась бы от поездки в совхоз, сославшись на необходимость немедленной апробации новорожденной идеи? Да сколько угодно! И ни одного человека из ее группы не тронули бы. Но она охотно припрятывала новорожденную на сутки, потому что была она крестьянская дочь и душа ее рвалась в поля и перелески.

— Ждем еще пять минут и трогаемся, — прокричал Коля Жданов, двадцатипятилетний научный сотрудник из отдела Анны Павловны, который сегодня был ее начальником — бригадиром. Анна Павловна исподволь готовила его на свое место, но Коля Жданов этого не знал.

— Кого ждем, Коля? — спросила Анна Павловна. — Может, уже и ждать некого?

Сверились по списку, и вправду оказалось, что комплект полный. Поэтому сразу тронулись.

Мужчины расположились сзади, устроившись на длинном, через весь салон, сиденье. Их только и было всего, чтобы его заполнить.

— Среди миров сияющих светил одной звезды я повторяю имя, — заскулил из их рядов несолидный голосок.

— Кто это с утра разоряется? — попыталась привстать с тряского кресла Анна Павловна.

— Сиди, — хихикнула ее соседка Катя Прокушева из бухгалтерии. — Это Ванюшкин. Еле приполз: не проспался.

— Нетверез?

— Еще как!

К ним прибалансировал Коля Жданов, весело наклонился:

— Повадился ездить каждый день, для здоровья, говорит, полезно, воздух свежий. А сам вечно нехорош.

Между сидений спереди просунула хитрую мордочку Светлана Устьянцева из шестой лаборатории.

— Уйми его, Аня. Только ты по своему положению изо всей нашей компании для него авторитет. Пугани, надоел.

Действительно, Ванюшкин уже пробовал голос, подбираясь к «Священному Байкалу».

Хватаясь за железяки, Анна Павловна двинулась к Ванюшкину. И чувство, с которым она приближалась к певцу, было двояким. С одной стороны, она старалась погасить раздражение, которое начинало клокотать где-то в пузе. Собак спускать не хотелось — нервишки уже не те, только сама себе испортишь настроение. Об авторитете Ванюшкина заботы не было, потому что и авторитета уже не было. Расставание с ним приближалось с каждым днем, приказ на увольнение уже существовал и только ждал размашистой подписи академика. Тот был добр и покладист, но и его терпению настал конец. Тем более что общий уклад жизни на этот счет принял бездилеммную форму.

С другой стороны, в ней ютилась тихая бабья жалость, потому что собиралась она бить битого, лежачего, так сказать. Ванюшкин был человеком многосемейным. Чем же эта орава будет кормиться, когда их несимпатичного главу уберут с хорошей должности?

И так Анне Павловне обидно и противно стало, что приползла она к Ванюшкину, полная презрительной жалости с отвращением пополам.

— Ванюшкин, — тихо прошипела Анна Павловна, через силу приблизив свое лицо к его воспаленной физиономии, в то время как соседи интеллигентно отвернулись и сделали вид, что заняты своими разговорами. — Ванюшкин, — сказала Анна Павловна, — сидите молчком, не базарьте. Вы меня знаете — делаю первое, но последнее предупреждение.

— Я, Анна Павловна, вчера всех вас на совещании подменял, — споро заговорил Ванюшкин. — Очень устал, вот и позволил себе разрядку. Но колхоз — святое дело, и вот я здесь, с народом.

— Ванюшкин, не понимаю, о чем вы вообще думаете. Ждите неприятностей, вы их честно заслужили. Но пока вы еще среди нас, постарайтесь вести себя прилично.

Ванюшкин прижал руки к груди.

— Все, все, — сказал он, честно тараща глаза.

Анна Павловна поползла обратно, заглядывая в окна и определяясь на местности.

Они ехали мимо Бородинской панорамы, выходя на Минское шоссе.