Читаем Старые сказания полностью

–Тысячу раз ты Демон врал,

Говорил, не будешь противиться мне

И тысячу раз я тебя гнал,

Против своей силы извне.

А теперь, ты у моих ног,

Просишь пощады у меня,

Но нет, да видит Бог,

Хватит уж. Сполна.

А Черт все у Ангела ноги обнимает,

И целует, и кричит,

Делает вид, что страдает,

А сам про себя говорит:

«Что если отпустишь

Меня, или пеняй на себя,

А если погубишь,

Воля, значит, твоя».

Но Ангел не стерпел, меч свой вонзил

Прямо Черту в сердце,

Диким зверем тот заныл,

Затопал по преисподней берцем.

«Получай, Бес, получай!» – Ангел кричит,

А Демон уж исчезает;

И кровь черная на мечи

Свою красноту проявляет.

И закричал Демон пуще того,

Ведь он понимает,

Человеком гореть в аду за то зло,

Что он причиняет.

Исчез Демон, отправился в ад,

В преисподней воцарилась тишина,

Улетел Ангел назад,

Кончилась ныне война.

Пропали удары молний,

Пропали грома звуки,

Пропали колоколов звоны,

Пропали смерено стуки.

Стих о грешнике


И вдруг человек слепел,

Сплевывая кровь изо рта,

Но не стерпел и умер

От острия ножа.

Увидел врага, но с другой стороны

И как два черта в преисподнюю несли.

Грешник кричал им, кричал:

–Что же все-таки случилось? -

И в тот миг он замолчал,

Как Преисподняя появилась.

За троном тем, Смерть с косой

Махала своею рукою костлявой.

–Неужели это со мной?

Умирать…– в ответ, – Пора бы.

На полу дверь появилась, в огненных цветах,

Лавы огненные, и проявился и Грешника страх…

«Дорога в ад», понял в тот миг.

–Я хочу назад, исправить кровопролит.

Но, «Нельзя! Нельзя», – Смерть отвечает,

–Такова судьба, тебе ее не исправить!

Каковы грехи , ты и сам знаешь,

Отчего в ад поползешь…

И прекрасно понимаешь,

Чего далее ты ждешь?!

Но Грешник бежать вздумал,

Но будто цепью окован;

«Смертный, это ж безумно!

Не предрекай грешную душу к вздорам.

За грехи люди всегда платят,

Ты это прекрасно знал!

Грешил зачем? Значит

Сам не понимал.

А какой срок отмерян? Тебе не станет легче.

Гореть в аду тебе вечно».

И черти схватили его,

Заорал он бесом тогда,

Смерть посмотрела на него,

И закрылись ворота.

Стих о сожжении ведьмы


Инквизиторы ведьму ведут

На сожжение, на костер,

А вокруг люди орут:

«Позор ведьме, позор!».

И привязали ведьму к столбу,

А один инквизитор говорит:

–Предайся последнему слову, ну! -

А та все молчит.

Подняв глаза, она заговорила,

Слезы рекой: – Я не повинна!

Если вы хотите сжечь меня,

То и сожгите весь народ.

Клевета это все, клевета!

Сожгите и весь человеческий род.

А ведь никто из вас не видел,

Что чернила я людей,

А вы кричите: «сожгите, сожгите…»,

Без четких на то идей.

Ни за что душу мою черните,

Убиваете просто так,

Убить меня вы велите,

Беззащитную девушку так.

Сквозь рев, замолчала толпа,

А она все продолжает…

Нет уж у народа мысли, что Ведьма она,

Кто-то мнение меняет;

А инквизиторы рядом стоят,

Не слушают ее,

О своем говорят

И даже не про нее.

И тут она замолчала,

Воздала свой она лик,

От страха стонала,

Как произойдет кровопролит.

У народу мысль, мол,

Убивать ее не верно;

Инквизитор подошел,

Факелом вспыхнуло под ней сено.

P.S.: “Если бы Ведьмой я была,

То взяла б и улетела,

Но ведь я не смогла,

Я бы все равно хотела…» -

Кричала Ведьма в огне,

А народ с ужасом смотрел

И становилось не по себе,

И перед огненной Ведьмой млел.

Стих о Даркуде


За городами большими,

В долине густой – прегустой,

Где небо всегда синее

И над скалистой горой,

Водопад льется красиво,

А за ним Даркуда грустит

И смотрит на воду уныло,

В пещерке плачет, молчит.

Даркуда секрет имеет

И некому о нем поведать,

Она на свете всех сильнее,

Но с этой силой нечего делать.

Сидит на сокровищах дорогих,

Где золото с далеких времен,

Оставили проклятие для других,

Кто захочет вдруг взять чужих знамен.

И кто здесь появляется,

Она змей выпускала

И громко ругается,

А зачем , сама и не знала.

Ведь так хотелось поведать секрет,

Но долг у нее один здесь:

Если будет чужой человек,

Отстоять необходимо честь.

И сидит, думает о своем,

Для чего же она живет?!

И так идет день за днем,

И ей уж тыща лет, который год.

За городами большими,

Где птица крылата летит,

Где небо всегда синее,

В пещерке Даркуда грустит.

Стих о человеке и Бесе


Человек тихо плакал о своих неудачах

И слезы капали так безупречно,

Что казалось, человек рисовал ими печаль,

Вспоминая о прошлых бедах, смотря вдаль.

И просил он помощи, но не у Бога,

У земли, деревьев, природы,

У кого-нибудь, кто бы мог помочь,

Ведь жизнь его сплошная ночь.

Вдруг тень склонилась тогда над ним,

Светлый день, утратив своих сил,

Человек глаза свои поднял,

Лик, от Демона образ предстал.

И Демон тихо сказал,

Как только Человек очи поднял:

–Что же ты, Человек, заскучал?

Ты меня не пугайся и не бойся.

Лучше о жизни своей побеспокойся.

Вижу адскую боль,

Исполнять тебе одну лишь роль.

А ты не молчи,

Хочешь жизнь без слезы?

Хочешь жизнь без горя, без войны?

Как только начал он,

Человек подумал: «Это сон!»

–Да-да, – кричал, – Хочу!

И с тобою я пойду.

Не хочу болеть слезами

И бедами, – Бес возрадовался словами

От человека: – Так дай же руку мне!

Я покажу мир тебе.

Я буду всегда находиться позади,

Главное, ты со мною иди.

И человек взял за руку Демона,

И в небе гром и молния,

Засияло, и дождь со снегом, заплескало

Злобному оскалу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное