Читаем Старые сказания полностью

Усмешкой лишь дурака.


Одиночество: Умнее только умный!

Под раскладом теперь безумный,

Нарываясь на новое слово,

Рождены прежде основы.


Кто-то другой: Вот мой ответ,

Может Господь слеп?!

2

Одиночество: Люди, обычные люди!

Прикрывают глаза руками.


Кто-то другой: Когда кто-то кого-то судит,

Действуя или играя словами.


Одиночество: Но покровитель знает,

А другой, в другом себя убеждает.

Говорит иной абсолютизм,

Не имея вещи, выставляя кретинизм.


Кто-то другой: Боязнь надежде и вере,

К самому себе лишь недоверие,

Но человек живет, дышит, слышит,

Идет себе, тащит нишу.


Одиночество: Коррозия в душу, кто сказал?

Тот, кто это открывал?


Кто-то другой: Ведь ты не искал забот,

Десяток хлопот, вот…


Одиночество: Что происходит? Обернись.


Кто-то другой: Я не знаю, слову не дивись.


Одиночество: Сначала, было слово,

Затем дело следовало снова и снова.


Кто-то другой: Слово изменило делу,

Изъян на новое тело.


Одиночество: Я вижу то, чего не хочу,

Этот мир в зеркалах верчу.

Обычные зеркала меняю на кривые,

В отражении миры все слепые;

Возвращение теперь неизбежно,

Человек один и уже повержен.


Кто-то другой: Проще отпеть последний такт,

Чем прервать на середине песнь, да как так.


Одиночество: Не закончив свой эпизод…


Кто-то другой: Ища новых десяток забот,


Одиночество: Первый убил второго,

Второй убил себя, а третий ничего такого.

А четвертый просто упал,

В этом мире себя не нашел, не узнал.


Кто-то другой: И так, сотня за сотней,

Ступает в ногу со своей заботой.


Одиночество: Пусть потерян слух,

То бишь, Господь и глух.

3

Одиночество: Господь не видит и не слышит!

Но вера во мне все дышит,

Я избавлюсь однажды от себя,

Время придет, но когда?


Кто-то другой: Я не вижу, но знаю,

Тихими шагами шагаю.

Самим собой ты себя созерцаешь.


Одиночество: Страдаю, ты это знаешь,

Я это нутром чую.

Карты палевые сам себе тусую.


Кто-то другой: Вернемся к ответам,

Я спешу к тебе за советом.

Как же мне без лирики обойтись?

В этом случае к себе вернись,

К истокам своих начал,

В своем мире кого ты признал?


Одиночество: Не помнил я и век,

Когда рожден был человек

И всего человечества не помню,

Как рожден был, так все сонно.


Кто-то другой: Нет-нет! Не о том.


Одиночество: Дальше, следует потом:

Ни сатаны, ни добра,

Ни рвать яблоки от сна,

Нет ни червей, нет ни змей,

Признал лишь я среди людей

Пустую лишь пустоту;

Клочком бумаги в ерунду,

Забыв себя в забытом доме,

Я пел ту песнь о мрачном стоне.

Стон ветра, проливных дождей,

Не видел человека средь людей.


Кто-то другой: Понимаю тебя я так,

Мы рождены и это факт!

Человек природой человек,

А, может, Бога вообще нет?!


PS: Делить легко половины целое,

Делить сегодня и весь час,

Шаги как у младенца неумелые,

А может, не существует и нас.

Слухи 2. Моменты

1

Кто-то другой: Солнцем, луной ли, где ответ?

Происк теряет свой момент.


Оно: О чем твоя речь?


Кто-то другой: Речь о том, молот или меч,

Ведь Бог несет свет,

А дьявол несет тьму,

Ведь сам, сам человек

Ночь относит к злу.


Оно: Сколько сказано из уст легенд,

Неисчерпаемых хэппиэндов;

Нам это знать, понять.


Кто-то другой: Тебе предстало это развивать.


Оно: Бог- это солнце? Что к чему?

Кому же отдашь ты луну?


Кто-то другой: Олицетворяет день и ночь,

Добро и зло. Как сын и дочь.


Оно: Взгляни на планету в куполах,

Взгляни на православных ты в церквях.

На других храмах изображение не кресту,

Вместо креста видать луну.

Союзникам, взгляни туда,

Рядышком блестит звезда,


Кто-то другой: Богословие человеку нельзя.

Наше ли право рвать стезя?


Оно: Такое не скажет Антихрист,

Поэт согнет в кармане лист

За ответом в книге.


Кто-то другой: К чему такие лики?

Вся планета тот итог,

Вся планета сплошной Бог,

И куда зло, добро, не отнеси…


Оно: В другом себя ты убеди!

Днем творится больше зла,

А ночью, сон и тишина.


Кто-то другой: Сказы, рассказы, срезы, указы…

Что кресты, что луна, все однообразно.


Оно: Волнение не имеет границ,

Множеством подобий как снежинок – лиц.

2

Сомнение: И снова разум в путь.


Ответ: Опять родилась суть.


Сомнение: Не найти мне точного пути,

Я сам Сомнение и сомневаемся мы.

Ведем дороги, ведем на нет,

Помоги же ты, Ответ!

Ты знаешь точки, запятые,

Для тебя вопросы всего лишь понятые,

Твои домыслы ведь точные,

А у меня, что ни есть, многоточие.


Ответ: Твоя суть такова. Выбора два:

Первый- живи, смирись,

Второй- просто застрелись.


Сомнение: Звучит очень смешно!

Да смеяться то грешно…

В мыслях своих теряюсь,

Я опять тут сомневаюсь.


Ответ: Я не Сомнение, я Ответ!

Тебе помочь выбирать? Ну уж нет!

Заостряй внимание на вещи,

Остальное только трещины.


Сомнение: Либо да, либо нет…

Кто даст мне ответ?

Я смирюсь, да, о как наивен,

Застрелюсь, будто я уверен.


Ответ: Ну что ж, просто превосходно!

Чувствуешь себя свободным.


Сомнение: Буду себе внушать,

В душе громко кричать.

Я ведь понятие, а не идея!

Прибавляя шаг быстрее.

Я сомневаюсь, в том и суть,

Такова дорога, таков мой путь.

Слышал ли кто такое поверие,

Станет теперь сомнение.

Я силен, таким и быть,

Уверенным мне слыть.


Ответ: Бог ты мой… Теперь сомнение

Переросло в убеждение.

Стих как Ангел карает Беса


-Не убивай, не губи душу! -

Кричит Демон у Ангела в ногах.

Но Ангел его не слышит,

Уже хочет сложить гнев в мечах.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное