Читаем Старые сказания полностью

Мои носы всегда находят, кусачие.


София: Ладно, прекратим игру,

Пошли. Ты идешь? Ау…


Глеб: Иди пока, моя флюра.

Я за тобой, наивная дура.


(А зеркало сверху наблюдает, секреты свои скрывает).


Елизавета: Как хорошо мне с тобой!

Как прекрасно, а тебе со мной?

Мой любимый, господин,

Ласковый, упрямый, Вадим!


Вадим: Твой муженек когда вернется?


Елизавета: Три часа еще впереди,

У нас с тобой время найдется,

С двадцати одного до двадцати четырех, для любви.


Вадим: Вот и хорошо, вот и ладно.

Нам не нужны ранние сеньоры.


Елизавета: Я вот так рада,

Что мы с тобой просто партнеры.

У тебя своя жизнь, у меня своя,

Надолго ли эта судьба?


Вадим: Уж я не знаю, как получится,

Главное, нам вместе не мучиться.

Свадьбы, разводы, душевный шлак,

Уважаю гражданский брак.


Елизавета: А у меня к моему чувств нет,

Так и жду от него ответ;

Надоело мне все тут вот,

Хочу подать на развод.

Готова выложить много сотен,

Ты ведь, милый, то свободен?


Вадим: Да-да, свободен. Мне надо позвонить,

По делу с людьми поговорить.


Елизавета: Ну, позвони, вон телефон,

С кнопками, новый он.


Вадим: Я уйду, в комнату другую.

Личные дела… Затрону тему какую…


Елизавета: Ох… Любимый, а я люблю лето,

Солнышко в окошечке светит,

Люблю зиму за снежок,

Чай горячий, свежий пирожок.

Люблю осень за листопад,

Красивым пейзажам поэт рад,

Люблю душою ту весну

За сию красу.

Ой забыла, пойду выключу газ.


Вадим: Все под контролем у нас.


(А зеркало сверху наблюдает, секреты свои скрывает).

Изъян

Оно: Здравствуй, дорогая Смерть!


Смерть: Здравствуй, «Но» иль «Ведь».


Оно: От чего же ты грустишь?

Ведь без тебя не обойтись.

Довольствуйся своею властью ты,

Что за не разумные умы?

Отнимая жизнь у одних,

Даришь ее другим, чарует миф.

Чему же ты, Смерть, не рада?

Аль смерти никому не надо?

Некому нынче умирать,

Так, тебя можно понять?


Смерть: Жизнь чарует, как всегда!

Устал мой долг, устала я,

Надоело видеть слезы,

Красотою боль метаморфозы.


Оно: А что делать? Как быть?

Человеку свойственно тебя винить.

Да никто в действия не верит,

Естественному ходу события не мерит.

Что значит, так и должно быть,

Им свойственно ругать и ныть.

Смерть виновата, да, это так!

Не знают они таков факт.


Смерть: Да я б не была так страшна,

Если б не лились такие слова.

Ведь после таких слов,

Во мне еще страшнее очертания.

Поищи еще таких основ,

Не понять и твоему сознанию.


Оно: Я, Оно! У меня нет его.

Я ничего и при этом я всё!

Я разум, чарующий везде,

Как и ты, но отыскать то где?

Мы есть с тобой мир,

Мы есть подчиненный, мы есть лир.


Смерть: Больны такие масти!


Оно: Да, только Вы часты.


Смерть: А что делать? Вспомнить только,

Ливень расплескает, и что? Стойко

Стояла, упала, себя сломала,

Немного, не мало.

А сейчас во власти не природа,

Хотя, порой и погода,

Но это другой том,

Человек уж идет потом.

Уж слишком больно обалдел,

Решать вздумал, другим удел;

Что же разум ты не даришь?

Отчего ж меня ты все печалишь?


Оно: Я ведь, как и ты, Смерть,

Тоже руки связаны впредь,

Человеку дали много воли,

Исполнять свои роли.


Смерть: Разум, ты смеешься надо мной?

Без человека тебе что, глумиться над рекой?

Без человека тебя нет!


Оно: Преобразовывать! Вот ответ.


Смерть: Так кого же ты преобразовал?

Неужто ль Бог такую силу дал?


Оно: Бог создал, я держу

И по миру гляжу.

Разум дарю, разум развивается,

Не моя воля, что он уменьшается.


Смерть: А это, интересно, чья?


Оно: Может, ада та вина?


Смерть: На ад все грехи спирать,

Словно человека уважать.


Оно: Да все равно наша вина,

Создатель создал, дал века

И за это время мы

Должны свое бремя нести.

А что и как оно идет,

Какой предложим мы отчет?


Смерть: Какой отчет, ты развиваешь?


Оно: Я? Ты сама понимаешь!

А людей переделывает время,

У него спросить глупо, чушь не меля.


Смерть: О, время такой вопрос,

Я знаю, скажет: «Что-с».

Ты его еще дождись,

Внизы смотрит ввысь.

Время скажет, мы все ответы знаем,

От себя же их ожидаем.


Оно: Проще мир уничтожить,

Сразу все подытожить.


Смерть: Нельзя! Слишком много сил,

Держут слова, прекрасен и мил.

А когда случится конец,

Прикроет глаза наш отец;

Время то еще придет,

Последний человек сам себя убьет.

Сейчас люди скажут и я зацарствую,

Это пока я тихонько явствую.

Ты то будешь живуч,

В мой последний путч.


Оно: Не смейся ты над собой,

Тоже мне, последний герой…

Ты же последней меня.


Смерть: Кто его знает, а, хотя…

А, хотя, пусть Оно будет,

Когда нас там осудят.


Оно: Ты продолжаешь горевать,

При этом все это знать.


Смерть: Мне жалко людишек,

Пою как можно тише.

За руку держать, а ждет лишь одно.


Оно: Вот Оно, вот Оно!


Смерть: Ты ли в людей безразличие вселяешь?

Может, ты этого не понимаешь?

Безразличие в человеке к смерти чужой,

Открываешь мир другой;

Без повода уничтожения,

Погибает целое поколение.

А кому от этого хорошо?

Во времени теряется где-то Оно.

Тогда вот людское и умирает,

Печали и боли приобретает.


Оно: Тупики красивы, ладно…

Но ты ведь все равно не рада?!


Смерть: Мы с тобой, не поздно, не рано,

Мы с тобой, между двух океанов,

Часы не теряют свой такт,

Торжествует, словно ад.

Ведь злоба, только откуда?


Оно: Глупо, Смерть, глупо!

В ад попадают за злобу,

В рай за душу, не строго,

А коли из ада на мир попасть,

Все, считай, пропасть.

А ведь нет, мир то живет

И человек с песней идет.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное