Старый дом и его обитатели

Люське хотелось еще раз пересмотреть все полки, а может и решиться, наконец, перевернуть картины, но как-то сразу в студии наступила темнота. Солнце больше не проникало сквозь зеленые пыльные окошки. Люське снова стало не по себе, и она поспешила к выходу.

И тут же остановилась. А где он, этот выход? Люк захлопнулся за ней, она помнила. А сейчас в темноте было трудно ориентироваться. Делать нечего, надо попробовать, попытаться отыскать дверцу. Наверняка, бабушка уже волнуется, да и есть хочется. Люська стала ползать по полу, пытаясь на ощупь определить «выход». Под руку попадались детские игрушки, мячики, осколки керамической посуды, женские туфли, еще что-то, но ничего похожего на закрытую дверцу, через которую она проникла сюда, не было. В темноте она налетела на стеллаж, и с полок на ее голову повалились груды старых и пыльных вещей. «Хорошо хоть, что это оказались полки не с вазами, а со шляпами и платками», – пробормотала Люська, сбрасывая с головы зацепившиеся ленты какого-то чепчика.

Она упорно продолжала поиски выхода из этого пыльного лабиринта, кружилась, догадываясь, что по нескольку раз проходит по одним и тем же местам. Неожиданно раздался натуженный скрип, и Люська резко отскочила в сторону, испугавшись, что сейчас на нее опять что-то начнет падать с полок, а то и сама полка или целиком стеллаж. Но, о, чудо! Оказалось, когда Люська подпрыгнула, спасаясь от возможного падения полки, она как раз наступила на крышку чердачного люка, и та открылась. Люська быстро спустилась по приставной лесенке на пол балюстрады, закрыла за собой дверцу, подошла к перилам и посмотрела вниз. Белесый туман над лестницей исчез, сверху просматривалась ее комната, там стояла разгневанная бабушка и кричала: «Люська, сколько раз тебя к ужину звать? Да где же эта девчонка? Ищу ее целый день, ну погоди, родители вернуться…»

Не показываясь бабушке на глаза, Люська дождалась, пока та уйдет, и только тогда спустилась. Она обвела взглядом комнату, мебель, стены, часы, посмотрела на потолок, оглянулась на лестницу, вздохнула, пожала плечами. Не было ничего, ну совершенно ничего, что намекало бы на скрытые таинства, мистику. Ничто не напоминало о чудесах и странностях, увиденных ею ночью и сегодняшним утром.

– Права, Марья Ивановна, – сказала Люська, громко, обращаясь сразу и к мощному шкафу, и к часам, и к скрипучей лестнице. – У меня слишком богатое воображение. Завтра заберусь на чердак, войду в студию, разложу картины и спокойно их рассмотрю.

За ужином Люська стала расспрашивать бабушку о бывших хозяевах старого дома. Бабушка могла сказать немногое. Дом пустовал лет 10, а то и больше, пока ее сын, отец Люськи, не купил участок. Кажется, здесь жили какие-то давние знакомые прежних хозяев, которые и дали адрес наследника, троюродного племянника. А кто были самые первые хозяева, и где сейчас этот племянник, она не знает, и ей это не интересно, и не нужно.

– А тебе-то зачем он понадобился? – подозрительно спросила бабушка.

– Он мне тоже совсем не нужен, – не моргнув глазом, соврала Люська.

– Ты чего, опять туда ночевать пойдешь? Ой, скорей бы родители приезжали, что-то ты задумала, чую, – вздыхала бабушка, убирая со стола и позевывая. – Да, Люська, вот что. Завтра меня сосед может захватить в питомник. Одна останешься до вечера. Куплю я все-таки розы, посажу вместо дикого винограда вдоль всего дома и террасы. А виноград вырублю, растет как сорняк, спасу нет от него. Видела, старый дом обвил весь, как плющ, крышу сдвинет того гляди, да и дом за собой потащит, обвалится. Сносить, сносить его надо, – решительно закончила бабушка, включила телик и приготовилась смотреть любимые теледебаты о политике и экономике.

Люська вышла в сад, стояла, раздумывая, остаться ли ей спать здесь или идти в старый дом. С крыльца новенького, веселого, ярко освещенного дома, где она стояла, причудливый силуэт странного особняка напротив казался еще более таинственным и угрожающим. Люська тряхнула головой и сказала, обращаясь в темноту: «Не испугаешь. Сейчас приду. Я никого не боюсь. Волшебства кончились, их вообще не бывает… К сожалению». Она собрала еду, взяла термос и, уже не раздумывая, двинулась по тропинке к своему ночлегу в старом доме.

Слабый свет еще не поднявшейся луны, выделял из темноты громадный силуэт дома, перекошенный и неуклюжий. Действительно, как и говорила бабушка, в стены дома вросли стволы дикого винограда. Длинные, запутавшиеся между собой «усы», тянулись до крыши, уходили на нее, разрастались, проникали внутрь дома, покрывали наружные стены толстым, в несколько рядов, покровом огромных резных листьев.