Старый колодец. Книга воспоминаний

Школа Столярского. 1940 г. Дети слушают музыку. Слева в глубине Шурик Абрамович, в первом ряду слева направо: Лиля Фишман, Рита Фишман, Фрида Приблуда, Ира Сигал, Муся Щервинская…

Фрида Приблуда. Одесса, 1941

Б. Бернштейн с родителями — Эсфирью Григорьевной и Моисеем Борисовичем. Рубцовск, ноябрь 1945

Б. Бернштейн. Одесса, 1941

Моисей Бернштейн. Ок. 1970

Начальник ансамбля песни и пляски 43–й армии капитан Чемезов Иван Иванович. Щецинек, 1946

Фрида Бернштейн. Ленинград, 1950

Б. Бернштейн. Щецннек, 1946

Жозефина Бельфанд. Ок. 1950

Портрет H. Н. Пунина. Худ. Н. Лапшин. (Местонахождение неизвестно)

И. И. Иоффе и Н. Д. Флиттнер со студентами — искусствоведами I курса. Май 1947. Первый ряд: Вагнер, В. Сушанская (в замуж. Флеккель), И. И. Иоффе, Н. Д. Флиттнер, С. Медведева,? Б. Соковых (в замуж. Боровская). Второй ряд:?? Шейна, В. Суслов, Д. Колесникова,? А. Бекарюкова, Ф. Малаховская, Б. Бернштейн. Третий ряд:?. Н. Кузнецова, Шубин, И. Грудинина,? Морозов

Б. Бернштейн и девушки из университетской самодеятельной танцевальной группы

Университетская самодеятельность. Б. Бернштейн за роялем

Владимир Ворошилов

Александр Бениаминов в «Русском вопросе»

Александр Бениаминов

Лео Гене

Лео Соонпяя

Фридрих Лехт

Виллем Раам

Тбилисская конференция. Март 1956.  Пир под открытым небом, у стен древнего храма Самтависи. Слева направо: Григорий Островский, Моисей Каган, Нонна Степанян, Б. Бернштейн,? Владимир Толстой, Анна Зуйкова, Матус Лифшиц

Кафедра. Кофе после лекции. А. Таккин, Б. Бернштейн, Малле Каю, Хелли Сизаск, Аполлоний Чернов. 1975

Б. Бернштейн. Семидесятые. Летняя практика в Ленинграде

Б. Бернштейн. Середина семидесятых. Таллинн

Б. Бернштейн. Середина восьмидесятых. Таллинн

Дискуссия на собрании студенческого научно — творческого общества. Обсуждение фотовыставки

Леонид Столович

Юрий Лотман

Моисей Каган

Фрида Бернштейн. Аплодисменты после концерта

Б. Бернштейн. США, 2003

Сотворение Адама

Я любил и до сих пор люблю преподавать. Лекция забирает меня целиком, любые горести и неприятности в эти минуты уходят в небытие — пусть временно. Лекция, которая мне кажется удавшейся, доставляет самому скромное удовольствие. Но за все надо расплачиваться. Я знаю, что есть преподаватели — любопытствующие, преподаватели — садисты, преподаватели педанты, для них часы приема экзаменов — звездные. Я не из их числа. На экзаменах я тоскую. Надо решать, какую отметку поставить, это ужасно. Даже интеллигентные студенты на экзамене выглядят не лучшим образом, потому что это — экзамен. Надо слушать нечто невнятное. Приходят в голову мысли о краткости земного пути и тщете человеческих усилий.

Поэтому начинаешь ценить блестки, украшающие серую ткань студенческих ответов.

«Остров Крит находился на полуострове Пелопоннес».

«Он был очень трудолюбимый художник».

«Эта церковь была полосатого цвета».

«В Голландии было три великих художника — Франс, Хальс и Рембрандт».

Экзамен по истории искусства — двухчастный. В первой половине студент отвечает на вопросы, обнаруженные в билете. Во второй он должен опознать произведения, которые я ему показываю в репродукциях. Удачи во второй части могут искупить провалы, случившиеся в первой: в конце концов, я учу художников, а для них образное мышление важнее словесного.

Вот я показываю студентке собор, баптистерий и падающую башню в Пизе. Испытание не из трудных.

— Это пизанская башня, — правильно говорит испытуемая.

— А какой это стиль?

— Готический.

— А точнее?

Вопрос свидетельствует о моем человеколюбии: мы за семестр всего два стиля прошли.

— Романский.

— Верно! А в какой стране?

— Во Франции.

— Постойте, вы только что сказали, что это пизанская башня…

— Ну, значит, в Пизани.

Я практически никогда не выгонял студентов с экзамена. Зачем длить? За всю мою карьеру длиною в 44 года я выставлял студентов с экзамена раза два или три. Если поделить эти три на 88 семестров, то мы получим округленно 0,0682 выгона на один экзамен. На самом деле величина существенно меньше, поскольку я читал параллельно несколько курсов. Ну, не меньше четырех. Поэтому вероятность измерялась цифрой 0,017. Риск провалиться на экзамене у Бернштейна был невелик. Но два случая я помню.

Один раз студент — живописец ну совершенно ничего не знал. Я велел ему прийти еще раз. Вторая попытка была не намного лучше первой, но мне надоело — и он получил свою незаслуженную тройку. После чего студент сказал, что хотел бы со мной посоветоваться. Я был готов.

— Знаете, Борис Моисеевич, что‑то с живописью у меня не очень хорошо получается. И вот я думаю, не пойти ли мне в искусствоведы?

…Другой раз я выставил студента за такое же стерильное незнание, к которому добавлялась нагловатая развязность. Он пришел второй раз, уже присмиревший, поскольку не догадывался, что третьего раза все равно не будет. Послушав из учтивости какой‑то невнятный текст, перехожу к репродукциям. Чтобы не затруднять студента, показываю роспись потолка Сикстинской капеллы.

— Это Микельанджело! (Так, думаю, дело уже пахнет тройкой.)

— Это там, в Риме. (Крепкая тройка, так сказать — с плюсом.)