Старый Сантос и его потомки

Вдруг послышался отдаленный гул моторов. Этот грохот доносился с востока, и офицер, задрав голову, всматривался в ту сторону, заметно меняясь в лице. Что-то крикнув, он бросился с крыльца и побежал, забыв о солдатах, о награбленном имуществе, о заложниках, обо всем на свете; он бежал как ошпаренный к огородам и, увидев глубокую воронку, вскочил туда, силясь зарыться в грязь. Он был оглушен нарастающим гулом.

Шли тяжелые советские бомбардировщики. Офицер, приподняв голову, отчетливо видел красные звезды. Они наводили на него ужас. Казалось, вот-вот самолеты обрушат на него весь свой смертоносный груз и холеное его тело разлетится на куски. Летчики конечно же смотрят на землю и ищут его, толстяка, они хотят отомстить ему за содеянное зло на этой оккупированной земле. Во всяком случае, лежа в грязи, офицер думал, что это и в самом деле так. Молил бога, чтобы пронесло…

И пронесло… Самолеты, летевшие низко, вместо смертоносного груза сбросили цветные листовки.

Офицер выполз из ямы, хотел было очистить мундир, но еще больше испачкался, размазав грязь по лицу. Он оглянулся. Самолеты были уже далеко за Днестром. Возле грузовиков офицер не увидел ни одного солдата: они разбежались кто куда, куда-то исчезли и крестьяне-заложники…

Офицер выбежал на площадь, стал кричать, звать своих солдат. Куда же они, сволочи, разбежались?! Бросили машины и оружие и исчезли, спасая свои шкуры!.. Он с горечью подумал, что даже не сможет их наказать за это. Но ведь сам он показал им плохой пример…

Спустя некоторое время из всех дыр выбирались грязные, насмерть перепуганные его солдаты. Они быстро взбирались на машины и неслись вслед за автомобилем своего командира.

Когда последний грузовик покинул Лукашивку, жители стали выходить из своих убежищ. Они всматривались в небо, глядели на восток, откуда появились их стальные спасители от вражьей кары.

ПОСЛЕДНИЙ ГРОМ

Прошло несколько дней со дня налета фашистских карателей, а жители все еще не могли прийти в себя. Ведь это чудо какое-то было, что офицер, насмерть испугавшись, бежал и заложники спаслись от неминуемой расправы. Входя в ограбленные хаты, лукашивцы поносили и проклинали ненавистных оккупантов. Никто не мог себе представить, как прокормить детей. Отправиться куда-то за хлебом было рискованно: с приближением фронта к Днестру на дорогах всюду было множество вражеских солдат. Они не только грабили, но и расстреливали многих встречных.

Подбадривала людей одна надежда, что скоро кончится эта черпая ночь, — она помогала переносить голод и лишения.

Хотя время, казалось, тянулось очень медленно, но весна давала о себе знать. Вдруг среди солнечного дня подымался бешеный ветер, пригонял шальные, набухшие дождем тучи, и обрушивался ливень вперемежку с мокрым снегом. И тут же снова ветер разметывал по небу облака, солнце высушивало и пригревало землю. Мутные потоки устремлялись к Днестру, извечные весенние песни вела пенящаяся вода.

Отдаленный гул артиллерии все приближался, все нарастал. А бомбардировщики, неустанно идущие бомбить вражеские базы за Днестром, взрывать мосты, железную дорогу, разрушать пути вражеского отступления, как бы вторили могучему голосу орудий. И все это явственно говорило измученным людям о том, что не за горами долгожданная пора их освобождения от фашистского ига.

Люди ожили, прислушивались к приближающемуся грохоту, и сердца их переполнялись радостью и тревогой.

Часто в период затишья прибегал к Сантосу неусидчивый и неугомонный летописец Симха Кушнир, присаживался и говорил:

— Слышите, Гедалья? Как там говорят мудрые люди… Когда ждут, то можно дождаться…

Помолчав несколько минут, он — в который раз — спрашивал:

— Как вы думаете, Гедалья, фашисты не будут отступать по нашей дороге? А то нам плохо придется, они, гады, могут выместить на пас свою злобу и погубить всех. Три года мы мучились, страдали, голодали, жили в вечном страхе — и теперь, когда уже виден позорный конец Гитлера, ужасно обидно погибнуть! Надо нам срочно собрать мужчин и договориться об отряде самообороны, как в гражданскую войну…

Гедалья Сантос посмотрел на бухгалтера и пожал плечами:

— Что же ты сравниваешь гражданскую войну и эту? Как день и ночь! Пустыми руками пойдешь против немецких танков и автоматов? А может, выйдешь на битву со своими бухгалтерскими книгами?

— Нечего смеяться над моими бухгалтерскими книгами! — вспыхивал Симха Кушнир. — Они еще сыграют свою роль. Кончится этот ад, и нам придется начинать жизнь сначала! Дай бог, чтобы скорее. — Подумав немного, Симха добавил: — Мне кажется, Моргун где-то запрятал винтовки и гранаты, брошенные когда-то полицаями. И наш Кива все время что-то по ночам мастерит, кует в кузне сабли, железные палки… Отбиваться будет чем…

Гедалья смотрел на вечного мечтателя усталыми, красными от бессонницы глазами и молвил: