Старый шут закон

— Моя дорогая Вероника, я питаю к вам безграничное уважение, — с иронией ответил он, демонстративно вытирая губы носовым платком. — Его заслужить куда труднее, чем любовь.

Она шутливо подхватила:

— Это ужасно: вы отталкиваете меня, а меня все равно к вам тянет. Любовь переворачивает все с ног на голову.

Палмер уже давно научился естественно и непринужденно подыгрывать Веронике, это был приятный отдых после напряженных трудов, когда он старался как можно точнее и не кривя душой выразить себя. Он с удовольствием болтал с этой девушкой, если возле нее не было брата, и не только потому, что ему льстило ее поклонение. В отличие от большинства собравшихся здесь женщин Вероника была великая труженица и упорно шла к своей цели. Пятнадцатилетней девочкой-вундеркиндом она, чтобы выгоднее «продать» их с братом дуэт концертным импресарио, взялась учить русский язык и стала говорить по-английски с акцентом. В союзе Айвор — Вероника она всегда воплощала начало разумное, дисциплинирующее, трезвое, Айвор же играл роль художника, так сказать, вдохновенного творца, который не признает никаких канонов и которого надо силой загонять в студию, чтобы отрабатывать технику.

Бесстыдно рекламируя себя, простодушно-тщеславная Вероника танцевала с таким же упоением, с каким ребенок качается на качелях — опьяняясь чистой радостью, взлетая все выше и выше, но никогда не отдаваясь полету до полного забвения себя, всегда точно зная, где нужно остановиться. «Роковая женщина» была маской, сквозь которую просвечивало очаровательное простодушие Вероники. Если она и «любила» Палмера, в чем она с такой легкостью ему признавалась, то как маленькая девочка любит старшего брата — не видя его недостатков, восхищаясь им, потому что возле него она чувствует себя старше и умнее. Так она, несомненно, любила в детстве Айвора. Так, возможно, любит его и по сей день — впрочем, Палмер не придавал значения слухам, которые ходили в Идальго.

Предлагая ей вместо любви то, что «заслужить куда труднее», то есть уважение, он вовсе ее не отталкивал. В уважении-то, насколько он понимал, она нуждалась больше, чем в чем-либо другом, а его уважение было ей, по-видимому, особенно дорого и ценно.

С Миньон все обстояло совсем не так. Ему бы и в голову не пришло предложить Миньон уважение, потому что ей было нужно неизмеримо больше. Если говорить на языке штампов, ей была нужна сердечная теплота. А в том, что она у него есть, он как раз и сомневался. В присутствии Миньон сомнения исчезали, но когда он потом начинал размышлять и анализировать, то приходил к выводу, что этой теплотой одарила его на время она. Вся история их отношений — видит бог, достаточно короткая — представлялась ему чем-то вроде неравноценной мены. Миньон увидела, какие в нем таятся возможности, и указала путь, на котором он может эти возможности осуществить. При этом она проявила к нему такое участие, что он невольно поднялся в собственных глазах и стал чувствовать себя уверенно в тех сферах, где раньше казался себе неудачником. И за все это он заплатил ей лишь благодарностью, лишь тайным поклонением, которое ей было совсем не нужно.

Но сегодня, кажется, он сможет что-то сделать для нее. Весь день она пыталась связаться с ним. Звонила ему утром, но он работал; часа в два он позвонил ей — она куда-то вышла; перед обедом она снова набрала его номер, но он в это время принимал душ; когда же он сам стал звонить ей, она уже уехала к Пан. И вот наконец оба они в гостиной у Пан. Его как магнит притягивала грациозная фигурка в черном, мелькавшая среди гостей. Почему она не подходит к нему? Он хотел сам подойти к ней и просто сказать: «Здравствуйте, Миньон», но не мог. Эта встреча значила для него слишком много, он считал, что притворяться было бы грешно.

Какой нелепый парадокс: он любил Миньон, благодаря ей его книга выйдет гораздо ярче и интересней, чем он задумал, но представить Миньон своей женой он не мог. А вот в Веронику он не был влюблен, она не оказывала никакого влияния на его творчество, и тем не менее мысль о женитьбе на ней не раз приходила ему в голову. Брак этот будет не совсем обычный, он женится не по страстной любви, однако ж и не по расчету, между ними будет дружба, понимание, но души его это чувство не перевернет.

Взяв Палмера под руку, Вероника водила его от одной группы гостей к другой, а «неожиданной» встречи с Миньон, на которую он так надеялся, все не получалось, и он в конце концов ушел, оставив Веронику прельщать Эмлина Брандта чарами вечно ускользающей жар-птицы.

Но его сейчас же перехватила Джойя. Он восхищался непоколебимым спокойствием этой женщины, которая уже много лет вела борьбу за выживание с бородатым эгоцентриком. Джойе очень понравилась жена шахтера, она сказала, что Палмер обязательно должен с ней познакомиться, и повела его к Лидии.