В общем-то, я офицер, даже, наверное, белая кость, мог бы и не копать… Но, елки-палки, сорокалетние дядьки, которые мне в отцы годятся, роют каменистый грунт, натирают мозоли, а я что, буду пальцем тыкать «туда копай, сюда не копай»?
Так что я тоже вгрызался в землю, скинув шинель, и матерился вместе со всеми. Стеценко куда-то слинял, пробормотав что-то невразумительное в ответ на справедливый упрек.
Хрипящий и фырчащий грузовичок с консервного завода подвез нам патроны, и солдаты заметно оживились. Если прибыл транспорт с боеприпасами, значит, про нас не забыли. Значит, держать оборону, пока не подтянутся ребята посерьезнее, нам не так уж долго. Наступление и прорыв в тыл – дело брони и кавалерии, пехота тут так, с боку припека.
Мы насыпа́ли в мешки землю, обшивали досками стены окопов, таскали бревна и кирпичи. Капитально обустраивались, в общем!
Линию обороны выстраивали на возвышенностях, верстах в двух от города. С одной стороны – хорошая позиция, с другой – гражданские не пострадают в случае обстрела. Отсюда прекрасно просматривались обе дороги, с городской пристани можно было наладить снабжение.
– Господин поручик, мы что, так и будем держать оборону нашей ротой? Это по меньшей мере несерьезно! – ко мне подошел командир третьего взвода Семеняка. – Если они развернут против нас что-нибудь, кроме пехоты, мы тут и дня не продержимся…
Семеняка был тот еще фрукт. Его к нам перевели пару недель назад, и эта белобрысая лысоватая башка уже примелькалась всем и каждому. Особенно интендантам и снабженцам. Ну, по крайней мере, солдаты в его взводе были обеспечены всем, до последней пуговицы на гимнастерке и последнего куска сухаря в «сидоре». А что там оседало у него в карманах – меня это интересовало в последнюю очередь.
– Ну почему же одной ротой? Была радиограмма – к нам идут два транспорта, «Падуб» и «Завиша».
– И кого везут? – Семеняка снял фуражку и почесал лысину.
– Обещали что-то тяжелое, ну и какие-то пехотные части.
Он только рукой махнул и, развернувшись на каблуках, пробурчал, уходя:
– Пришлют каких-нибудь лапотников, а вместо танков – три ржавые железяки…
В целом я был лучшего мнения о нашем штабе, чем Семеняка, но после неудачной высадки сложно было рассчитывать на то, что к нам перебросят преторианцев или гренадеров. Приоритетным считался второй из захваченных на берегу плацдармов, а наш Бубырь был так, с боку припека…
Вахмистр Перец и его команда уже расставляли свои машины для убийства, организовывая пулеметные точки. Фишер бежал вдоль линии окопов, увешанный, как елка гирляндами, пулеметными лентами. Бойцы выбрасывали последние лопаты земли, равняли бруствер… Мы были почти готовы к возможным неприятностям.
И они не заставили себя ждать.
Сначала появился колесно-гусеничный броневик, разведка лоялистов. Сложно было не заметить нашей линии обороны!
Бойцы заорали и принялись палить по синемундирникам, высовываясь из окопов.
– А-а-атставить! – гаркнул я.
Стрельба прекратилась, вездеход, виляя, скрылся за поворотом дороги. Кажется, зацепили одного…
И тут же Мамсуров – посыльный прибежал и, отдышавшись, проговорил:
– Там транспорты к пристани подходят, просят, чтобы их встретил старший офицер… То есть вы, господин поручик!
Твою мать… Тут лоялисты вот-вот атакуют, еще Стеценко смылся куда-то, сволочь, шомполами запорю!
– Вишневецкий! Остаешься за главного! – Пора приучать подпоручика к ответственности.
Вот разозлюсь и поменяю его и Стеценку местами!
За мной приехала одолженная у местных «полуторка», и усатый водитель из снабженцев довез меня до самого причала.
«Завиша» уже разгружался. Ко мне подбежал бородатый унтер-офицер, козырнул и отрапортовал:
– Сводный отряд прибыл для дальнейшего прохождения службы.
– Погодите козырять и гаркать. Представьтесь, пожалуйста.
– Двадцать седьмого Пятиреченского стрелкового полка унтер-офицер Демьяница, господин поручик!
Я протянул ему руку для рукопожатия, он удивленно глянул на меня, но на приветствие ответил. Рука у него была твердая и крепкая, как цевье винтовки.
– И сколько человек в сводном отряде? Что там вообще за бойцы, кто старший офицер?
– По всему выходит, старший офицер – вы, господин поручик!
Я тяжко вздохнул.
– Как так-то, а?
– Выбили наших господ офицеров почти подчистую, мы ведь под Топелиусом высаживались… Насобирали живых-здоровых четыре сотни, перегрузили на корабль, и вперед – укреплять плацдарм Бубырь. – Унтер-офицер наклонился вперед и шепотом спросил у меня: – А что такое «бубырь»?
– Город этот. И рыбка такая. Добывают в промышленных масштабах. Вооружение у вас какое?
– Штатное. Винтовки, карабины, четыре станковых пулемета, гранаты противотанковые.
Я вздохнул еще раз и скомандовал:
– Стройте своих ребят в три колонны и марш во-о-он к тем высотам, лоялисты вот-вот атаку начнут. Найдите подпоручика Стеценко или подпоручика Вишневецкого – они там командуют. А мне еще «Падуб» принимать.
– Есть!
По сходням на пристань выгружались солдаты – целое море родного «хаки», только нашивки разные: пятиреченцы, горцы, старогородцы, даже какие-то части столичного гарнизона.