Старый Тогур

Сашка в один прыжок оказался в лодке, Николай оттолкнулся ногой от берега и сел на нос «Крыма», тем временем Матвей завел мотор и на малых оборотах направил посудину по реке.

— Ну, что еще сказал вам Петр? — спросил Матвей, когда они вышли на глиссер.

— Что лед еще не сошел, что морозы еще будут.

— А про конец света он вам не рассказывал? — смеялся Матвей.

— Нет, а что? — не понял Коля.

— Да брехня все это, вот сам увидишь.

— Я и так все вижу, — указал Николай на реку — вон сколько льда.

— Это не лед, Коля, это так каша, — и Матвей, прибавив газу, пустил лодку вперед, легко лавируя между островками льда.

— А ты чего? — спросил он у сидевшего на полу лодки Сашки — страшно?

— Нет, что ты деда, — отвечал Саша.

Но ему было страшно. Мальчик в последнее время стал бояться реки и льда, потому что по ночам ему снился один и тот же кошмар.

Вэтом сне Илью, Агафью Тихоновну, Матвея, Николая и всех его друзей уносило водой, а он — Сашка оставался на берегу один. Именно поэтому он забрался на дно лодки и сидел тихо, чтобы ничего не случилось.

Матвей стоял у руля, как настоящий капитан корабля, бравый волк, которому нравиться бороться с волнами и ветром. Он взял руль в одну руку и выпрямился в полный рост так, что седые его волосы легко развивались по ветру. И он любил этот ветер.

— Посмотри, — говорил он Николаю, — на эту русскую реку. Сколько всего она в себе несет. Это свободолюбие и воля, она как полновластный хозяин, захватывает легко, и так же легко отдает. Сколько страсти и покоя, сколько мощи и благосклонности, сколько мудрости и постоянства, сколько изменчивости и легкости. И это все она.

— Да, — соглашался Коля, — есть нечто особое в этой музыке речных волн. Хорошо.

— Только одно меня беспокоит Коля.

— Что?

— Что кто-то пытается ее контролировать, надеть на нее сбрую покорности. Но я-то знаю, что из этого ничего не получиться, природу не обуздать, с ней можно только договориться. Вон, видишь, — указал он на черневшую вдоль по берегу дорогу, — этот тракт проложили прямо по озерам предков, только чтобы подвозить стройматериалы к чертовому рыбозаводу. А сами умудрились растянуть стройку на двенадцать лет, и не ровен час, забросят. И будет он стоять теперь и загораживать ход нашей Кети, держать ее сибирский норов в своих железобетонных лапах.

— Да, — слегка покачивал головой Коля.

Они были уже час в дороге, когда Матвей стал что-то искать впереди.

— что ищешь? — интересовался Коля.

— Вход в Тихую протоку. Удивительно рыбное место, особенно в это время года, когда только-только сошел снег.

— Это будет трудно, — резюмировал писатель, окинув взглядом округу. По берегам всюду лежал снег и крупные куски все еще не растаявшего льда.

— А, — хлопнул Матвей себя по лбу, — вот же ж однорукий бандит, а я — слепой дурень дальше своего носа ничего не вижу.

— «Однорукий бандит»?

— Вон голое дерево со сломанной веткой — точно ручка игрального автомата «Однорукий бандит».

— Да, он там нет никакого прохода.

— Есть, — улыбнулся Матвей, — просто он в снегу, чуть-чуть.

Они с легкостью перелетели этот ледяной перешеек, лишь слегка зацепившись винтом, проехали километра четыре и Матвей, заглушив двигатель, причалил к берегу.

— Здесь, — указал он на пригорок черной земли, по которому всюду валялись коряги, — будем ночевать.

Вечером, когда мужики уже успели по неводить и поставить кое-где сети, Сашка, Матвей и Николай сидели у костра и пили чай.

— М… — вдохнул Сашка весенний воздух, — жизнью пахнет.

— Да, — подхватил Коля, — настоящей природной жизнью.

— Вот ради этого я сюда и приехал, — сказал Матвей, — чтобы почувствовать в последний раз и проститься.

— С кем? — не понял Саша.

— С ней, с рекой, с волей.

— А ты что собираешься куда-то уезжать? — настаивал мальчик.

— Забудь, — отмахнулся Матвей, — спать пора, лезь в палатку, я сейчас флягу принесу, распарю тебя.

— Ничего, не распарюсь, поди, — улыбнулся Саша и полез в палатку, там забрался в спальник и стал ждать. Тем временем Матвей взял верхонки, снял с огня одну из алюминиевых фляг и засунув ее Сашке в палатку, закрыл замок.

— Хорошо? — спросил он.

— Жарко, — крикнул Сашка, думая, что его не слышно.

— Ладно, спи, — буркнул Матвей, — я те не нянька, чтобы угождать по десять раз.

Он постоял, посмотрел на звездное небо, вдохнул воздух, потом быстро пошел к коробу и извлек из него бутылку «Томички»

— Ну что? — спросил он у Николая, — давай что ли и мы погреемся.

— Давай, Матвей Васильевич.

— Да, ладно, тебе по отчеству, Матвей и все.

— Хорошо, — ответил Коля.

— НУ, по одной, и как отрезало.

Их действительно отрезало, но после, а сейчас, когда они выпили по рюмашке, завязался очень важный душевный мужской разговор.

— Ты, если что со мной случится, моих не бросай, — говорил Матвей, — пригляди за Сашкой, чтоб ни пропал, а то сам знаешь.

— Ну, что вы Матвей Васильевич, — сказал Коля, но тут же поправился, — Матвей, что с тобой может случиться?

— Стар я Коля, и чувствую, что время мое пришло. Думаешь, я просто так вас сюда на рыбалку привез ранней весной, да еще и по льду. Я проститься с рекой приехал, потому, как боюсь, что не доживу до лета.