Старый Тогур

— Тут такое дело,- продолжал Польский,- у друга твоего Сашки, Ильи, умерла мама, я пока ему говорить не хочу, а она дома лежит, его домой отпускать нельзя, его сначала подготовить надо. Я его сейчас к вам приведу с Сашкой, а сам побегу о похоронах справляться.

— А что парню-то скажешь?

— Скажу, что вы позвали его чай пить. Ты Агафью предупреди, а я Сашка.

— Хорошо, будь спокоен, все будет в порядке,- сказал Матвей, и добавил,- о месте на кладбище сейчас позвоню, договорюсь.

— Спасибо, ждите,- почти бесслышно сказал Польский и положил трубку.

Шел шестой урок. Григорий Яковлевич поднялся к одиннадцатому классу, собрал работы и отпустил домой. Потом пошел к своим и вызвал Сашку.

— Значит так, берем сейчас Илью и идем к вам пить чай. Понял?

— Зачем?

— Так надо Саша, некогда объяснять, да и незачем.

— Хорошо, но он не пойдет.

— Скажи, что Матвей очень звал, что ты забыл предупредить. Ну, уговори его, очень надо.

— Ну, хорошо, хорошо,- ответил Саша и пошел в класс.

После урока они с Ильей зашли к Польскому, тот сидел и что-то искал у себя в записной книжке. Когда они вошли он резко ее захлопнул и развернулся к ребятам.

— Идем?- спросил он у Ильи.

— Идем,- ответил тот,- но только не надолго, чай попью и все, а то меня дома мама ждет. Я чувствую, что что-то случилось.

— Да что могло случиться, не выдумывай,- Польский уже надевал плащ,- ладно, заговорились мы, а нас Матвей ждет,- продолжал он, выводя ребят из кабинета.

Дома у Митрохиных их ждал настоящий пир. Агафья постаралась на славу. Парни перекусили, и Сашка умудрился утащить Илью в зал. Тем временем Николай, Матвей и Григорий Яковлевич сели обсудить сложившуюся ситуацию.

— Я позвонил Митьке Лопахину,- начал Матвей,- он сказал, что могилку справит как надо, по совести.

— Хорошо,- продолжал Польский,- я пойду туда, сделаю замеры и позвоню, закажу гроб. Да,- ударил он себя по лбу,- надо еще обедню заказать, Коля займешься этим?

— Конечно,- ответил Николай,- а с мальчиком-то, что делать, ведь сказать ему надо, что мама умерла, а то он, кажется, уже что-то заподозрил.

— Ничего, не надо со мной делать! — крикнул Илья и выбежал на улицу.

— Эх вы, дураки старые,- запричитала Агафья,- мальчик в соседней комнате, а они сели обсуждать, так лучше бы сразу сказали.

— Лучше, лучше,- соображал Матвей,- откуда ты знаешь что лучше?

А Илья тем временем летел к себе домой. Ноги хлюпали по грязной весенней жиже, кровь стучала в висках, слезы градом катились из глаз.

Неужели случилось? Не может быть! Он много раз думал о таком исходе, но снова и снова отбрасывал его в самые далекие уголки своего сознания, как невозможное и ужасное. Не может быть! Мама, мама, зачем! Зачем ты умерла, мамочка! Я не хочу, ты слышишь, не хочу, чтобы ты меня покинула, я хочу к тебе! Я не нужен в этом мире никому, кроме тебя! Мама!!!

Он бежал и бежал. Прямо перед самым домом ноги его подкосились, и он упал. Упал в грязные весенние воды и не мог встать, сидел и плакал.

Был чистый четверг.

V

Хоронили ее в пятницу.

С утра ударил мороз, и Матвей всерьез забеспокоился. Везти гроб было не на чем, а нести его в такую погоду мало кому под силу.

Поминки решено было сделать у них, и потому Матвей с утра перебрался в стоявший неподалеку дом, к Васе Митрохину, своему племяннику.

Агафья и еще несколько женщин остались готовить, Григорий Яковлевич был дома, у гроба покойницы, Николай, Сашка и другие школьники искали Илью, но пока безуспешно. И лишь один он — Матвей сидел дома без дела и безучастно тыкал кнопки. Ему не давала покоя одна мысль, сегодня ночью было полнолуние, а, как известно «полнолуние на Великий четверг — к большой воде». И это не давало ему покоя. Без пятнадцати двенадцать пришел Николай.

— Не нашли,- процедил он сухо и прошел к печке.

— А Сашка где?- спросил Матвей.

— К выносу туда придет,- отвечал писатель, наливая кипяток в кружку.

— Что, зябко?

— Пальцы стынут,- ответил Николай и глянул в окно, — о, Агафья Тихоновна идет, верно, пора.

— Матвей,- сказала Агафья, входя в дом,- пошли, выносят.

— Идем,- отозвался Матвей, выключил плиту и вместе с Николаем вышел наружу.

— Ну, где вы ходите?- подлетел к ним Польский,- А где Саша?

— Вон, бежит,- указал Николай на улицу.

Сашок влетел в ограду и подбежал ко взрослым.

— Нашли? — все еще с надеждой спросил Матвей.

— Нет,- ответил Саша.

— Ну, что будем делать, Васильевич? — поинтересовался Польский.

— Что делать,- развел руками Матвей,- выносить.

— Как!!!- взвилась Агафья, — Мальчик с матерью не попрощался. Вы чего мужики, очумели!!!

— Попрощался, Агафья Тихоновна, — успокаивал ее Григорий Яковлевич,- мне сказали, что он был вчера у нее, еще до моего прихода, долго плакал над ней, а потом убежал неизвестно куда,- с этими словами раздался звон церковных колоколов,- выносим Васильевич,- сказал Польский и пошел в дом.

До кладбища несли поочередно. Гроб был не тяжелый, но ноги то и дело скользили и проваливались под тонкий весенний лед.